Белое дело в России. 1920–122 гг.

Для характеристики идеологических, программных установок белого Крыма 1920 г. показательны статьи, опубликованные в официозных журналах «Русский сборник» и «Военный вестник». Последний останавливался на оценке стратегических и тактических ошибок Деникина и его штаба, в духе критических замечаний Врангеля (недостаточное внимание наступательным операциям на волжском направлении, невозможность соединения с Колчаком, дезорганизация тыла и т. д.). Что касается «Русского сборника», то он представлял собой издание, идеологически близкое к позициям Совета Государственного Объединения России, его учредителями были члены бюро СГОРа Н. Н. Львов и Н. Н. Чебышев. В редакционном предисловии они заявили, что «журнал будет стремиться проводить в жизнь русскую национальную государственную мысль… На южной косе Таврического мыса, среди мавзолеев былой русской славы, мы закладываем небольшой камень возрождающейся сети умственных маяков. Пора собрать мысли, оглянуться на прошлое, подумать о ближайших задачах грядущего трудового дня… Обнаружив наши дефекты, Новороссийская трагедия, в свою очередь, сообщила толчок к той новой творческой работе, которая на маленькой Таврии оживила надорванный организм величайших рыцарей долга и преобразила угасавший дух порыва и подвига».

Львов выступил со статьей «Приказ о земле», в которой (как и Челищев) отметил новаторское существо проводимой земельной реформы: «Когда-то про созданную Бисмарком германскую Имперскую Конституцию говорили, что это искусно налаженный хаос, то же можно сказать и в данном случае. Новые земельные правила – это искусно наложенный аграрный хаос. Законодатель не задавался целью создать нечто вполне совершенное, согласно стройно разработанному плану, а взял и сделал то, что было возможно, применяясь к условиям места, времени и материала». В статье подчеркивалось, что земельные отношения, согласно новому законодательству, будут регулироваться земельными советами, особыми органами, избираемыми самими крестьянами «с представительством от той и другой стороны» (в их работе также принимали участие и землевладельцы). «Это как бы примирительная камера. Решения ее подлежат утверждению уездного комитета под контролем правительства. Дело урегулирования земельных отношений передается на места. Правительство нельзя обвинять в том, что оно защищает исключительно те или другие интересы, нельзя говорить, что оно чего-то не дает крестьянам и как бы оберегает землевладельцев… Благодаря тому, что на местах население привлекается само к проведению закона в жизнь, устраняется вся наличность всегда неизбежно громоздкого и медленно действующего правительственного аппарата… Переход земель из рук землевладельцев в руки нового слоя мелких собственников предписан силой распоряжения правительства. Многие могут увидеть в этом нарушение принципа неприкосновенности частной собственности… Но есть такие положения, когда высший государственный интерес требует жертв ради общей пользы… Так было во времена Великой Реформы 19 февраля 1861 года. Освобождение крестьян было государственной необходимостью». Отличительные положения земельной реформы подчеркивались Львовым, хотя и с определенной идеализацией ее перспектив: «К какому ужасу привел русскую деревню обещанный ими (большевиками. – В.Ц.) социалистический рай, к какому разрушению народных богатств, к варваризации земли, к голоду и вымиранию городского населения. В противоположность социалистическим учениям указ 25 мая говорит: земля не всякому, кто ее захочет захватить, а земля – хозяину, тому, кто умеет ее обрабатывать и добывать из нее наибольшие хозяйственные ценности… Из дикого первобытного состояния средневекового кулачного права земельные отношения переводятся в правовую область. Под хаос, созданный пугачевщиной, подводится фундамент законности… Только при этих условиях земледелец может затрачивать свой труд в землю, уверенный, что результаты его труда не будут у него отобраны… Жертвы, которые должны понести землевладельцы, требуются не ради ненасытной жадности другого класса, не ради демагогии или фантазии социализма, но ради общего блага и высокого государственного интереса».