Белое дело в России. 1920–122 гг.

Здесь же Врангель снова подчеркнул смысл термина «Хозяин», использованного им еще в майском воззвании «К Русским людям». Вполне определенно им указывалось на необходимость всероссийского волеизъявления применительно к основным принципам государственного строительства, и в этом смысле фактически провозглашался все тот же лозунг «непредрешения». «Слову «Хозяин» посчастливилось… Хозяин – это сам русский народ. Как он захочет, так и должна устроиться страна. Если он пожелает иметь монарха, Россия будет монархией. Если он признает полезной для себя республику – будет республика… Я беспрекословно подчиняюсь голосу русской земли». Одновременно с этим Главком коснулся и т. н. «еврейского вопроса», отметив очевидную связь происходивших на Юге России погромов с катастрофическим падением общественного правосознания: «Всякое погромное движение… я считаю государственным бедствием и буду с ними бороться всеми имеющимися у меня средствами. Всякий погром разлагает армию… Утром они громят евреев, а к вечеру будут громить остальное мирное население… В стране, где анархия и произвол, где неприкосновенность личности и собственности ставится ни во что, открыт простор для насильственных выступлений одной части населения против другой».

Немало способствовали росту общероссийских настроений перспективы признания «правительства Вооруженных Сил Юга России де-факто» со стороны Франции и, как на это надеялись в Таврии, со стороны других иностранных государств. В военно-стратегическом отношении Главному Командованию становилась ясной невозможность дальнейшего развития операций без опоры на сопредельные с Таврией южнорусские территории. Наиболее близкими и перспективными (с точки зрения пополнения армии и поддержки со стороны населения) направлениями считались Дон и Кубань. Туда стали готовиться десантные подразделения, призванные стать основой для последующего развертывания в казачьи полки и дивизии. Все вышеприведенные обстоятельства стимулировали подготовку к заключению более прочного военно-политического союза с казачеством, влияли на интенсивную разработку оптимальной модели государственного устройства на белом Юге. Врангель считал, что «для заключения соглашения с казаками обстановка была благоприятной…; чувствуя недоверие в строевых частях, находясь в полной зависимости от Правительства Юга России, атаманы и их правительства всячески искали сближения с Главным Командованием. Донской атаман генерал Богаевский и терский – генерал Вдовенко были сами по себе чужды «самостийности». Они лишь не имели ни широкого государственного кругозора, ни должной силы характера, чтобы бороться с демагогией казачьих политиков»[320].

Важнейшим звеном в процессе создания политических структур в белой Таврии стал договор, официально озаглавленный как «Соглашение между Правителем и Главнокомандующим Вооруженными Силами на Юге России и Атаманами и правительствами Дона, Кубани и Терека и Астрахани», торжественно заключенный 22 июля 1920 г. в Севастополе. Новое Соглашение основывалось на преемственности и «развитии Соглашения от 2 апреля». Главное в новом Соглашении – попытка максимально подробно разработать пределы полномочий власти Главного Командования и казачьих государственных образований. В новом тексте первым же пунктом гарантировалось: «Государственным образованиям Дона, Кубани, Терека и Астрахани обеспечивается полная независимость в их внутреннем устройстве и управлении». Вторым пунктом реорганизовывалась структура Совета Начальников Управлений при Правителе и Главнокомандующем. В Совет вводились «с правом решающего голоса по всем вопросам» Председатели Правительств Государственных Образований Дона, Кубани, Терека и Астрахани или заменяющие их Члены сих Правительств». Третий пункт несколько изменял систему управления вооруженными силами применительно к казачьим частям. Подтверждался уже общепринятый принцип, согласно которому «Главнокомандующему присваивается полнота власти над всеми вооруженными силами Государственных Образований Дона, Кубани, Терека и Астрахани», но при этом делалось важное дополнение, утверждавшее, что военная власть Главкома распространяется «как в оперативном отношении, так и по принципиальным вопросам организации армии».