Белое дело в России. 1920–122 гг.

Действительно, в такой оценке советско-польской войны явно просматривалась тенденция к признанию в качестве одного из важнейших программных тезисов Белого движения – тезиса об общееропейском (и даже мировом) значении вооруженной «борьбы с большевизмом». Данный аспект позволял Врангелю рассчитывать на поддержку со стороны не только Польши, но и Франции, а в перспективе – и других ведущих мировых держав в подготовке и проведении военной интервенции. При этом речь могла идти не о противостоянии межнациональном и межгосударственном (Советской России, как единственной выразительницы «национальных интересов», и Польши), а о противостоянии социальном, советско-польская война могла расцениваться как часть гражданской войны в России. Эта позиция польского руководства усиливала политическую программу Врангеля, поскольку позволяла, как казалось многим, опровергать тезисы советской пропаганды (например, известного обращения генерала А. А. Брусилова к солдатам и офицерам армии Врангеля, опубликованного в газете «Правда» 30 мая 1920 г.).

Военно-стратегические расчеты лидеров Белого движения и раньше, в 1919 г., предполагали возможность создания «славянского фронта» против РСФСР, в котором Польша, безусловно, должна была занять ведущие позиции. Врангель полагал, что использование «польского фактора» в стратегических целях южнорусского Белого движения вполне оправданно. Как уже отмечалось, еще в конце 1919 г. он предлагал Деникину создать фронт на западных границах бывшей Российской Империи. 14 июня 1920 г. Врангель телеграфировал в российское дипломатическое представительство в Варшаве, что для него «польские войска не только не являются вражескими, но рассматриваются как союзные, поскольку Польша борется не с русским народом, а с советским режимом». При этом разрешение политических и территориальных вопросов может последовать лишь по окончании общей борьбы… Внутреннее строительство России мыслится на широких демократических началах и волеизъявлении самого народа»[371].

Однако по получении известий о формировании в Польше «отдельного русского отряда» 20 июля 1920 г. Врангель (через Нератова в Константинополе) потребовал, что «все боеспособные элементы из Польши должны без промедления направляться в Крым». Начиналась эвакуация частей Бредовского отряда, и каждый воин, по мнению Врангеля, должен был отправляться на фронт Русской армии, а не Войска Польского. Лишь в отношении «элементов, не могущих или не желающих эвакуироваться», Врангель «не возражал против формирования из них русских частей на фронте». В телеграмме российскому военному агенту в Варшаве полковнику Долинскому (еще 7 июля 1920 г.) Врангель заявлял, что «единственно полезным для русского дела» считается сосредоточение всех сил на фронте в Таврии[372].

Савинков не считал себя обязанным соглашаться со столь категоричными требованиями Врангеля. Переезд в Крым и сосредоточение там всех антибольшевистских сил могли, по его мнению, привести к потере политической «свободы», что означало бы для него утрату тех перспектив военно-политической борьбы, которую он намеревался вести, опираясь на польскую поддержку. В «открытом письме генералу Врангелю», опубликованном в газете «Свобода», издававшейся в Варшаве, он, ссылаясь на обращение к нему со стороны «казаков-терцев из армии генерала Бредова», писал о необходимости перемены политического курса и учета произошедших в России перемен: «Мы верим, что Вы не пойдете по дороге генерала Деникина. Мы верим, что Вы учли ошибки прошлого и проникли в глубокую сущность событий, происходящих ныне не только в России, но и во всем мире. Старого не вернешь… Царя не восстановишь… Россия построится через Учредительное Собрание, или она не построится вовсе. Мы верим, что Вы пытаетесь воссоздать Россию не царскую, не помещичью, не чиновничью, а Россию – «третью», ту Россию, где все будут равны перед законом, где будет порядок, где каждый казак и каждый крестьянин будут иметь свою землю, будут мирно трудиться на ней и мирно обогащаться, ту Россию, которая не будет ни теснить, ни насиловать никого – ни эстонца, ни латыша, ни украинца, ни еврея, ту Россию, которая утвердит свободу и мир – мир всему миру… Не большевики одолели Деникина, не самоотверженные бойцы виновны в его поражении… Генерала Деникина погубили те безумцы, которые вместо прощения несли с собой беспощадную месть, ибо на мести не выстроишь ничего… Я верю, и явившиеся ко мне казаки верят так же, как я, что Вы, Генерал…, поняли, что такое свобода…, что Ваша Армия даст России и землю, и волю, и мир»[373].