Белое движение. Исторические портреты. Том 2

Между тем Дитерихс перешёл 1 июля в решительное наступление по нескольким направлениям: на северо-запад против Никольска-Уссурийского и на северо-восток - против Сучанских и Шкотовских угольных шахт. 3 и 4 июля южнее Никольска-Уссурийского произошло серьёзное сражение. Большевицкий отряд силою в 3 600 человек при трёх орудиях и двух бронепоездах был наголову разбит 2 000 чехов с девятью пулемётами и одним орудием; здесь же был разгромлен и батальон чехов-дезертиров. 5 июля чешская колонна вступила в Никольск-Уссурийский, а на другой день встретилась на станции Пограничной с белыми отрядами генерала Д. Л. Хорвата и Атамана И. П. Калмыкова, наступавшими из полосы отчуждения Китайско-Восточной железной дороги.

Красные отступали по Амурской железной дороге на Хабаровск, энергично преследуемые чехами. В районе Спасска большевики подготовили сильные позиции, но 16 июля и они были взяты, а советские отряды поспешно бежали дальше на север - к станции Уссури. Здесь к ним подошли значительные подкрепления из Хабаровска, и попытка чехов 1 августа форсировать слабыми силами реку Уссури не удалась. Им пришлось временно закрепиться на достигнутых рубежах. Мог ли предполагать Дитерихс, планируя все эти операции, что четыре года спустя именно здесь, на реке Уссури и под Спасском, ему придётся дать красным свой последний бой?

Тем временем хабаровское направление было усилено отрядом Атамана Калмыкова, а затем и войсками союзников, которые полностью взяли на себя заботу об Уссурийском фронте. Дитерихс отозвал оттуда чешские части, передав командование японскому полковнику Иранаки. 23 августа союзные силы наголову разгромили красных у разъезда Краевского и, преследуя их, 4 сентября освободили Хабаровск.

В начале сентября в освобождённом Забайкалья, на станции Оловянной, произошла встреча штабов Гайды, Дитерихса, Семёнова и представителей японского командования. После короткой встречи пути их снова разошлись. Гайда поехал на восток принимать части бывшей группы Дитерихса, а Михаил Константинович - на запад, в Челябинск, куда его срочно вызывали, вновь на должность начальника Штаба Чешско-Словацкого корпуса.

Между тем в командовании корпусом произошли перестановки. 28 августа 1918 года его командующим был назначен Я. Сыровой, произведённый из поручиков сразу в генералы. Бывший разведчик Русской Армии с 1914 года, потерявший глаз в 1917-м в сражении под Зборовом, Сыровой в дни выступления против большевиков показал себя не самым активным из командиров и на столь высокий пост был вознесён, возможно, потому, что был достаточно покладист и устраивал всех, включая и чешских политиков. Ему суждено было в будущем дважды сыграть роковую роль: в 1920 году, когда он выдал на расправу большевикам адмирала А. В. Колчака, и в 1938 году, когда, будучи Главнокомандующим чехословацкой армией, он «повторил свой подвиг», выдав собственную страну на расправу Гитлеру.

По соглашению между русским и чешским руководством командующий чехами одновременно являлся в оперативном отношении Главнокомандующим всеми войсками противо-большевицкого фронта на Урале и в Поволжья. Разумеется, Сыровой по своей подготовке совершенно не был способен командовать армиями и фронтами. Поэтому вся работа автоматически ложилась на плечи начальника Штаба Чешско-Словацкого корпуса генерала Дитерихса.

Пока же Сыровой и Дитерихс отправились на Уфимское Государственное Совещание, призванное образовать на Востоке России единую государственную власть. 18 сентября 1918 года было достигнуто соглашение о создании Директории, а 24 сентября Верховным Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами России был назначен генерал В. Г. Болдырев. Сразу же после своего назначения он обсуждал с генералами Сыровым и Дитерихсом условия подчинения ему Чешского корпуса. Позднее Болдырев вспоминал:

«Я предлагал Дитерихсу принять то или иное участие в работе. Он отказался, заявив, что не хотел бы отрываться от чехов.

За время нашего совещания Дитерихс усиленно подчёркивал свою близость к чехам. Подчёркивание это было настолько ярким, что вызвало даже мой невольный вопрос: считает ли он себя русским генералом, - на что Дитерихс ответил: “Я прежде всего чешский доброволец”».

А вот каким увидел Дитерихса в это же время полковник К. В. Сахаров: