Белое движение в годы гражданской войны в России (1917-1922 гг)

Общеизвестно, что многие участники белого движения с неприязнью относились к представителям различных социалистических течений, на которых они возлагали главную ответственность за развал государства. Ненависть к ним была настолько сильной, что главный идеолог движения М. В. Алексеев как-то писал Р. Локкарту, руководителю британской дипломатической миссии в Москве, что он «скорее будет сотрудничать с Лениным и Троцким, чем с Савинковым и Керенским»{66}.

Однако несмотря на такое к ним отношение, социалисты, как и представители других политических партий, имели легальную возможность излагать свои взгляды через печать, издавать свои газеты и журналы, а также пользоваться другими благами «военных диктатур» на «белых» территориях.

Ограничения существовали только в отношении партий большевиков и, как ни удивительно, монархистов. Как свидетельствуют сводки информационной части отдела пропаганды при Особом совещании за вторую половину 1919 г., последние, группируясь вначале в Москве, затем в Киеве, а после падения режима гетмана Скоропадского, в Одессе, проводили откровенно враждебную в отношении Добровольческой армии политику, имея в центрах белого движения нелегальные организации своих сторонников{67}.

Факты упрямы в констатации того положения, что как армию А. И. Деникина, так и армии А. В. Колчака, Н. Н. Юденича и Е. К. Миллера ни как нельзя рассматривать как порождение какой-либо правой монархической организации. Также абсурдно было бы полагать, что идеология белого движения выражала мировоззрение монархистов.

Символ веры белых армий — «Спасение Великой России». То есть национализм стал как бы фокусом их идеологии.

Данный символ веры хорошо сочетался и с правыми, и с левыми политическими убеждениями и требовал лишь наличия сильного патриотического чувства. «Ни пяди русской земли никому не отдавать, — говорил на заседании Донского Войскового Круга 20 ноября 1919 г. генерал А. И. Деникин, — никаких обязательств перед союзниками и иностранными державами не принимать, ни по экономическим, ни по внутренним нашим делам… Когда станет у власти Всероссийское правительство, то оно не получит от нас ни одного векселя»{68}.

Не случайно то обстоятельство, что если контрреволюционная армия эпохи французской революции защищала идею легитимной монархии и взяла с этой целью для своего дела белый цвет — цвет королевского дома Бурбонов, то на флаге Добровольческой армии красовались не романовские цвета: черный, оранжевый, белый, а национальные: белый, синий, красный. «От нас требуют партийного флага, — заявлял 1 ноября 1918 г.

А. И. Деникин при открытии Кубанской Краевой Рады, — но разве трехцветное знамя великодержавной России не выше всех партийных флагов?»{69} Что касается происхождения самого названия «белого» движения, то по мнению многих историков русской гражданской войны, в частности, профессора Н. Н. Головина, Добровольческая армия получила название «белой» от большевиков, по сходству с французской революцией, видимо, с целью ввести в заблуждение общественное мнение. Но со временем примирилась с этим названием. Оно приобрело совершенно другой смысл: белый цвет стал символом сотрудничества всего населения России по аналогии с таким же цветом спектра, соединяющего в себе все цвета{70}.

К выводу об отсутствии у белых правительств реакционных тенденций приходят в своих последних исследованиях и зарубежные историки. Так, например, Э. Моудсли, характеризуя политическое руководство генерала А. И. Деникина, отмечает, что вождь белого движения на Юге России никоим образом не являлся инструментом внутренних или внешних сил и хотя его личные политические пристрастия были довольно «узки, но никак не реакционны»{71}.

Дж. Бринкли пошел еще дальше. В статье, посвященной белому движению, он прямо указывает, что ни Деникин, ни Колчак не выступали с реакционными целями реставрации старого режима. Наоборот, «они солида ризировались с Февральской революцией 1917 г. и либеральной программой парламентской демократии и социальных реформ. Хотя вожди белого движения твердо выступали против социализма и любого сепаратизма… их политическая философия включала земельную реформу и права национальных меньшинств на автономию»{72}.

Анализируя эти высказывания зарубежных историков, можно заметить, что идеология белого движения развивалась именно в кругах родоначальников его, впитывая в себя окружающую действительность и применяя идеологические воззрения представителей различных политических партий и организаций к целям своего движения. Поскольку представители различных политических кругов приходили к идее широкого национального движения в деле освобождения родины от германской тирании, порождением которой считался большевизм, постольку вожди белого движения шли на союз с той или иной политической силой.