Белое и черное

— Уцуги-кун! — Киндаити сделал строгое лицо. — Вопрос непозволительный! К тому же, — тут он вдруг заулыбался, — пусть я и не очень популярный сыщик, но позволить себе держаться только за дело Хинодэ не могу. Эдак я себе на еду не заработаю.

— Простите за бестактный вопрос. Так чем я должен заняться?

— Мне нужны сведения вот об этом человеке. У вас в отделе на него, конечно, досье имеется, но ты поезжай и собери данные прямо на месте. Но чтоб там никто ничего не заподозрил, — ну, это ты сам понимаешь.

Уцуги бросил взгляд на переданный ему листок, и на его лице мелькнуло удивление.

— Этот господин сейчас баллотируется на выборах по первому округу префектуры Хёго!

— Да, и мне нужно, чтобы твоя работа не навредила его избирательной кампании. И ему самому тоже.

Глядя на Киндаити ясными глазами, Уцуги уточнил:

— На что обратить особое внимание? Самые общие сведения должны быть в редакции.

— Это понятно. Но мне нужны данные о его отношениях с женщинами. Человек он известный, так что я думаю, это не слишком сложно.

— Понял. И что бы я ни накопал, без вашего разрешения в газете не помещать, так?

Судя по всему, молодой журналист быстро сориентировался в ситуации.

Спустя час Уцуги уже ехал в поезде «Кодама-2».

Киндаити Коскэ в свою очередь отправился пешком на Нихонбаси в универмаг S. Он знал из газет, что там на восьмом этаже проходит выставка современной французской живописи.

Вообще современная живопись была для Киндаити за пределами понимания. Но кое-какие вещи радовали ему глаз цветовой гаммой, и, проведя здесь целый час, ему удалось, наконец, заставить себя забыть дело Хинодэ.

Он вышел на улицу в три часа и взял такси. Дорожные пробки основательно задержали его, до полицейского управления он добирался более полутора часов. На входе Киндаити столкнулся с Тамико, матерью Эномото, которая вместе с Юкико выходила из здания. Наверное, они приносили передачу. Глаза девочки опухли от слез.

Тамико лет пятьдесят, она из тех женщин, которым удивительно идет благородное шелковое кимоно. При виде Киндаити она склонила в поклоне голову, при этом всем своим видом выражая негодование в его адрес. Девочка взглянула на него умоляюще. У Киндаити стало жарко в груди.

Внутри все так же толпились журналисты. Киндаити пробился сквозь них в помещение для допросов и застал Тодороку в тот момент, когда тот обсуждал с подчиненными дальнейший план действий.

— О, сэнсэй! А мы только что закончили с Итами.

— Ну и как, есть какая-нибудь новая ниточка?

— Да в общем нет. Единственное — он признал, что их отношения с погибшей возникли не по обоюдному согласию, а по принуждению с его стороны.

— Пожалуй, это самая подозрительная личность. И по времени, и с точки зрения мотива, — заметил кто-то из присутствующих.

Но Киндаити Коскэ с этим не согласился. Задушить мадам из-за того, что она не испытывала безумной страсти в постели — мотивация слабоватая. Годится разве что для маньяка какого-нибудь.

— Как там господин Нэдзу?

— Ему колют успокоительное и кардиостимуляторы, но смотреть на него сил нет, так он мучается. Хотя и понятно, что сам же свой урожай и пожинает, — мрачно пробурчал Ямакава.

— А что насчет Мидзусимы?

— В настоящий момент ничего. Сбежал он в воскресенье, следовательно, получить свои деньги в тот день нигде не мог, а в кошельке у него должно быть негусто. Так что сейчас проверяем его заказчиков.

— Вы полагаете, Киндаити-сэнсэй, что Мидзусима располагает какой-то информацией?

Киндаити собрался было что-то ответить, но тут появился сыщик Симура. Глаза его блестели.

— Господин старший инспектор, вас хочет видеть какая-то женщина. Говорит, в связи с нашим делом. — И протянул визитку.

Цудзимура Акико. Проживает в городе Асия префектуры Хёго.

Она вошла, и в тот же момент Киндаити ощутил резкий толчок в груди.

Женщина была удивительно хороша собой. Точнее, просто восхитительно красива. Сколько ей — тридцать пять, тридцать шесть? Красота скрывала возраст. И что-то в ее облике неуловимо напоминало Юкико.

Видя, что она в замешательстве остановилась у дверей, Тодороку привстал:

— Проходите, пожалуйста. Вы хотите что-то сообщить в связи с происшествием в Хинодэ?

Он быстрым взглядом оценил ее туалет. Одета богато. Учитывая, что эта дама проживает в небольшом городке, можно заключить, что в средствах она явно не нуждается. И лицо, и весь ее облик говорили о том, что перед ним женщина состоятельная.

— Да, я… Это вы ведете дело?

— Да. Моя фамилия Тодороку. Садитесь, пожалуйста.

Женщина, пошатываясь, подошла к столу и села лицом к старшему инспектору. Выглядела она очень усталой.

— Я выехала из Осаки как только прочла утренние газеты. Где Нэдзу?

— Вы ему кто?

— Жена. Мы с ним расстались. Для Юкико я умерла.

Она деланно улыбнулась, но улыбка эта была страдальческой. Женщина тут же стерла ее с лица и нервно огляделась.

— Его, видимо, держат в камере? У него же наверняка ломка…

Тодороку внимательно посмотрел ей в лицо.

— Значит, вам известно, что он принимал наркотики?

— Да. Именно поэтому мы и расстались.

Она ответила прямым взглядом, в котором явственно читалось страдание.