Белое и красное

Я к у т с к

За гражданскую войну и пролитую в России кровь несут ответственность только большевики, захватившие власть и распустившие Учредительное собрание. За возможные вооруженные столкновения в Якутии ответственность падет на большевиков.

О л е к м и н с к

Большевики не снимают с себя ответственности за установление Советской власти и готовы защищать ее от контрреволюции. Нам известно, кто понесет ответственность за контрреволюционные выступления в Якутске. Ждем конкретных ответов на наши предложения.

Я к у т с к

Первое — если вы на свой страх и риск выедете из Олекминска в направлении Якутска, мы не будем, о чем уже информировали вас, нести ответственность за аварию судна и гибель людей.

Второе — в связи с тем что в России, в том числе в Сибири, Советская власть доживает последние дни, считаем величайшим преступлением передачу власти Совдепам; власть будет передана органам, избранным Учредительным собранием.

Третье — арестованных большевиков и членов Совдепов передадим в руки законных властей.

О л е к м и н с к

Из вашего ответа следует, что вы отклоняете все наши предложения, не желаете освободить арестованных вами лиц и членов Совдепов и передать власть в руки Совдепов. Таким образом, отказываетесь от переговоров.

Я к у т с к

От переговоров не отказываемся и не берем на себя ответственность за их прекращение.

О л е к м и н с к

Вам не уйти от ответственности за прекращение переговоров и все вытекающие отсюда последствия. Вам было предложено освободить членов Совдепов и передать им власть. Вам было предложено распустить все отряды и сдать оружие, тем самым ликвидировать последствия контрреволюции в Якутии без жертв и кровопролития. Все наши предложения вы отклонили. Дальнейший разговор не имеет смысла.

Капитан Болеслав Эллерт проснулся посреди ночи. В горле пересохло, губы распухли. Сущее мучение. Со стоном перевернулся на спину. За окном — ясная, летняя якутская ночь. А над головой качается какая-то черная птица. Наклоняется, готовая клюнуть, но в последний момент замирает и вдруг исчезает. Приближается и исчезает. Капитан взмок от страха, ему вспомнилось… Он задерживает дыхание, птица замирает. Он пытается крикнуть, и тут окончательно приходит в себя, видит, что это никакая не проклятая птица, а кобура от нагана. Преданный Пашка повесил кольт на спинку кровати. Играя с жизнью, капитан Эллерт должен быть всегда поближе к своей пуле. Но откуда этот ужас? Откуда страх?

Судя по всему, в постель его уложил Пашка, капитан этого не помнит, но деталь приятная после вчерашней попойки. Значит, около кровати должна стоять и кружка с водой. Капитан протягивает руку и нащупывает жестяную кружку. Молодец, Пашка! Он осторожно и в то же время с жадностью сжимает кружку, ну почти как грудь цыганки Клавы в старые добрые, еще иркутские времена. О, умирать будет, а не забудет ни цыганку Клаву, ни графиню Покровскую, ни Дануту, ни Веру Игнатьевну, ни даже беззубую якутку, у которой оказался месяц тому назад, после какой-то очередной попойки. И когда бы ни просыпался капитан посреди ночи, мучимый жаждой, с сильным сердцебиением — сердце то бешено колотилось, то замирало, отчего всегда казалось, что это его последние минуты, — перед его мысленным взором вереницей проходили все покоренные им женщины.