Белое, красное, чёрное (СИ)

Дантес открывает глаза. Он безмерно устал. Устал от всего, что смерчем вьется вокруг него. Он сделал очень многое. Императрица к нему благосклонна. Общество тоже. А император явно насторожен. И ждет лишь случая, чтобы избавиться от него. И Пушкин неспроста шебуршится. Дантес знает, что Пушкин был вызван из ссылки в какую-то жуткую русскую деревню, где он предавался разврату с деревенскими девками, и имел аудиенцию у императора. Ходят слухи, что император его обласкал и стал его личным цензором. Есть один ход, чтобы императору связать руки, хотя бы временно, и обуздать этого безумца Пушкина. Это Катрин, которая влюблена в него до неприличия. Но тут Софи. И, кажется, она уже ждет ребенка. Надо поторопиться. Бумаги, бумаги императрицы должны быть вывезены из России и быть в надежных руках! Корона России, корона Германии! Какие перспективы! Объединение России со всей Европой! Единое мощное государство, самое мощное в мире! Как он рассчитывал, что хотя бы часть этих бумаг находится у Бобринских! Но нет, ничего! И, ужас, буквально на днях ему стало известно, что этих бумаг вот уже что-то около семи лет нет ни в Москве, ни в Петербурге. Это трагедия! Необходимо точно знать, где они! В это замешан Пушкин, император привлек его к своим секретам! Нессельроде намекнул, что Пушкину многое известно. Его люди отследили все поездки Пушкина и, кажется, напали на след. Но до поры до времени все это надо хранить в тайне. Пока не пришло время, не пришло… Возможно, что не он, а тот, кто будет продолжателем Дела займется этим вплотную. Надо следить, надо следить…  Но императору это не пройдет даром! Не тем людям он хочет наступить на мозоли! Сенатская площадь покажется ему детским развлечением! Нет, надо объяснить Софи, как обстоят дела. Она на многое смотрит сквозь пальцы, но этого она не вынесет! Женитьба на свояченнице Пушкина! Это невыносимо! Но другого выхода нет — он не может сейчас уехать из России. Пушкин так заведен, что только чудо удерживает от дуэли. И все эти пасквили, все эти глупости — ведь это направлено не против Пушкина, а против него! Одним ударом хотят расправиться и с ним, и с Пушкиным!

— О, Жорж, ты не спишь, — Софи зашла в спальню.

— Иди ко мне, мой ангел, любовь моя, — промурлыкал Дантес, и Софи прильнула к его широкой груди.

Глава 18

Ник и Петрус распрощались с Сафаром на Майдане и потихоньку стали подниматься домой. По дороге их нагнал Аполлинарий, уже переодевшийся в обычное платье вместо костюма тифлисского кинто, и сказал, что в Сеидабаде этой ночью было все тихо и спокойно. Ник попросил Аполлинария остаться этой ночью у него. Ему хотелось поделиться с Аполлинарием теми мыслями, которые пришли ему в голову во время мистерии дервишей.

Петрус, очень довольный проведенным временем, отправился на кухню, чтобы снести вниз, в библиотеку Ника, что-нибудь перекусить, а Ник и Аполлинарий, уютно устроившись в библиотеке, стали обсуждать ход этого странного расследования.

— Такой диапазон, — говорил Ник, — от Пушкина, от блестящего петербургского двора и вдруг — крутящиеся дервиши, средневековый Восток. Почему эти персы отказались вовлеченными в такую странную интригу? И один из них погибает, но не выдает тайны. А тайна, Аполлинарий, явно не в том месте. И бумаги маркиза — что-то он готов отдать и это что-то будет вести в сторону расследование.

— Но, Ник, — возразил Аполлинарий. — Ведь маркиз не успел отдать эти бумаги. Стало быть, все намеки на пещеру, скалу и так далее в стихотворении — все это пока неизвестно тому, кто охотится за этим. Но, но… . Возможно, что маркиз своим собеседникам что-то успел сказать, а бумаги приберегал напоследок. Ведь прошло немало времени после начала встречи в доме на Эриванской до того момента, когда полицейские свистом и шумом спугнули собравшихся. Ведь о чем-то они говорили. И маркиз неспроста оставил кольцо, видимо, в последний момент. Но удивительно, что никаких признаков присутствия в городе людей, похожих по вашему описанию и описанию служанки из духана, нет.

— Да, но ведь кто-то выследил княжну, когда она поднималась в Институт благородных девиц. И кто-то был с персом Юзуфом во дворце наместника. Раз они оба вышли оттуда, а потом Юзуф был найден убитым, может означать то, что либо Юзуф кому-то открыл тайну и что-то было забрано из дворца, либо он водил кого-то за нос, и во во дворце все цело.

— Я полагаю, что Юзуф не открыл тайну, значит, это должны сделать мы. — сказал Аполлинарий. — А тайна, как вы предполагаете, если исходить из того, что несколько поколений персов были мастерами-резчиками по штукатурке, должна быть скрыта в одной из арабесок на потолке персидского зала дворца наместника.

— Ну, что, рискнем, Аполлинарий? Нам понадобится помощь князя Вачнадзе. Без него устраивать во дворце наместника какой-то розыск мы не сможем.

— А как вы предполагаете добраться до потолка? — озабоченно спросил Аполлинарий. — Там же высоченные потолки. Строить какие-то специальные лестницы мы не сможем, у нас нет времени.