Белое, красное, чёрное

— Абсолютная тишина. Не может быть, чтобы за дверью кто-нибудь был!

Ник достал револьвер. А Аполлинарий, достав набор английских отмычек, подаренных ему в Скотленд-Ярде и провозившись не больше минуты, тихо сказал:

— Все! Можно заходить!

И тоже достал револьвер, сунув при этом отмычки в карман.

Осторожно открыв дверь, они оказались в большой просторной комнате, видимо, гостиной. В ней давно никто не жил, судя по паутине, затянувшей все углы и свисающей повсюду грязными пыльными клочьями. Двери на балкон и окна были закрыты ставнями. Тонкие лучи начинающегося дня уже проникали в комнату, выхватывая из темноты уголки этого запустения. На середине комнаты стоял квадратный стол на толстых ножках. Возле него несколько венских, довольно потрепанных, стульев. Один стул валялся около стола. На столе в простом медном старинном подсвечнике стояла наполовину сгоревшая свеча. В углу от пола до потолка тянулась изразцовая печь. И все. Больше ничего в комнате не было.

Оба сыщика стали сосредоточенно осматривать комнату. Вдруг Аполлинарий вскрикнул:

— Ник! Смотрите сюда!

Ник кинулся к Аполлинарию. На печной дверце, на ее задвижке, лежал, тускло поблескивая, золотой перстень со вставочкой какого-то желтоватого полупрозрачного камня. Боясь стереть следы, сыщики, чуть дыша, уставились на перстень.

— Аполлинарий, ведь этот перстень тут не спроста! Явно, он положен сюда недавно! Посмотрите, никаких следов пыли! — тяжело дыша от волнения, проговорил Ник.

— И значит…

— Значит, что нам дан знак!

— Кем? Тем, кто назвался маркизом Паулуччи?

— По всей вероятности, да. Теперь что вы думаете о том, что здесь происходило ночью?

— Полагаю, — начал Ник, оглядываясь по сторонам, — здесь происходила какая-то встреча, полагаю, что это была важная встреча. Иначе зачем было ехать именно сюда, в Тифлис, человеку из Ниццы. И кому-то еще. Тоже издалека. Что они должны были передать друг другу именно в Тифлисе, а не в каком-либо другом месте? То, что спрятано в Тифлисе! И это должно было быть что-то очень значительное, иначе нам не оставили бы знака в виде золотого перстня!

— Абсолютно согласен! — воскликнул Аполлинарий. — Но теперь другой вопрос — куда они все исчезли, после того, как на улице началась кутерьма!

— Во-первых, — сказал Ник, — ваша гениальная интуиция, Аполлинарий, подсказала вам этот прием с городовыми. Вы сорвали важную для кого-то встречу. И она отложена! А нам дан знак! Так, я забираю перстень и давайте-ка выбираться. Я полагаю, что мы должны пойти тем же путем, что и те, которые собирались в этой комнате. Ну, как можно отсюда выбраться, если не через двор и подъезд?

— Исходя из особенностей Тифлиса, — начал Аполлинарий, — существуют два пути — либо по крышам и чердакам…

— Нет, — запротестовал Ник, — в данном случае это отпадает. Дом ветхий, можно и провалиться. Да и с улицы слишком заметно! Да наверное и те, кто уходил отсюда, не крышами и чердаками воспользовались!

— Тогда подвал!

— Ищем подвал! Да, Аполлинарий, захватите с собой свечу! Возможно, в подвале она нам понадобится.

Они бодро спустились вниз, во двор и начали поиск подвала. Вход в него оказался как раз и загороженным старой лоханью.

Если двор был захламлен, то по сравнению с подвалом во дворе царил идеальный порядок. В это подвал стаскивалось все, что было жалко выкидывать, а жалко, по-видимому, было все! Ник и Аполлинарий с трудом находили дорогу в этих пирамидах старых корзин, поломанной мебели, связках книг. Но тропинка в этом лабиринте все же была и она уверенно вела куда-то далеко. Аполлинарий шел впереди, держа высоко в руке подсвечник с зажженной свечой.

— Посмотрите, тут свод из плоского грузинского кирпича! Явно, мы уже находимся в подвале соседнего дома!

Так они прошли еще какое-то время, пройдя по подвалам нескольких домов. Наконец, они оказались в подвале, в котором хранились винные бочки, глинянные кувшины и горшки, куски холста и грубой клеенки.

— Похоже, — сказал Ник, — мы в подвале какого-то духана! Что тут поблизости, Аполлинарий?

— Знаменитый духан «Симпатия», — отозвался тот. — Тут я немного ориентируюсь. И знаю прекрасно хозяина этого заведения, микитана Бугудара. О, это знаменитое место! Низкие своды этого духана украшены портретами великих людей работы местного мастера Карапета, по прозвищу Григор. Тут на местных пьянчужек укоризненно смотрят Шекспир, Коперник и сам Александр Сергеевич Пушкин.

Ник уже задыхался среди спертого воздуха подвала.

— Так, теперь осторожно, давайте, я выгляну первым, — и Аполлинарий отодвинул застиранную ситцевую занавеску.

Под сводами духана было тихо. Одноглазая Сона подметала каменный пол в духане. А за стойкой храпел, выводя свистящие рулады, сам хозяин заведения.

— Здравствуй, Сона, — бодро сказал Аполлинарий, зайдя со стороны ее невидящего глаза. — Не найдется ли тут у вас чем опохмелиться?

— Ва, — удивилась Сона, — ты тоже по ночам опохмеляешься?

— А почему — тоже, — притворившись обиженным сказал Аполлинарий, — разве я «тоже»? Они что, лучше были?