Белое на черном – 2

Тогда, в конце августа 1981 года, механизированные части южноафриканцев пересекли государственную границу Анголы и при массированной поддержке авиации устремились к трем основным опорным пунктам правительственной армии (ФАПЛА) в провинции Кунене: маленьким городкам Ондживе, Шангонго и Кааме. Еще только формирующаяся с помощью советских военных ангольская армия отчаянно сопротивлялась. Ондживу защищала 11-я пехотная бригада правительственных войск, в которой работали девять советских военных советников и специалистов, а в городе находились пять жен офицеров и прапорщиков, которых те «выписали» из Союза, не подозревая, что далекая ангольская провинция Кунене в одночасье превратится в настоящий ад. В городке Шангонго, который обороняла 19-я пехотная бригада ФАПЛА, находились пятнадцать советских граждан, включая пятерых женщин и троих детей. А в Кааме при 2-й мотопехотной бригаде работали шесть советских офицеров, половина из которых имела при себе семьи.

Городок Онджива южноафриканские механизированные части взяли в клещи, а затем окружили. Именно там погибли советник начальника артиллерии 11-й бригады подполковник Киреев и его жена, советник политкомиссара бригады подполковник Важник, супруга прапорщика Пестрецова, а сам Пестрецов захвачен в плен. Бывший переводчик 11-й пехотной бригады Леонид Красов вспоминает: «25 августа нас окружили юаровцы. Ондживу основательно 'обработали» с воздуха и сбросили листовки, текст которых гласил, что их предъявителю при наличии при нем плененных или самолично убитых фапловских офицеров, коммунистов и советских советников предоставляется право выхода из кольца. Почти голливудский сюжет! А накануне связисты 11-й бригады получили шифровку от советника командующего 5-м военным округом примерно с таким текстом: «Держаться до последнего. В плен живыми не сдаваться┘» Подписавший шифровку уже готовился примерить генеральские погоны, а мы┘ вполне могли испортить ему этот праздник.

Вечером 26-го собрались в здании нашей военной миссии в Ондживе. Решили, что будем пробиваться из кольца отдельной группой вместе с командиром бригады Афонсу Марией. Закопали все личные вещи и имущество миссии, включая кинопроектор «Украина» и подборку «Новостей дня». Для долгожителей миссии это было трагедией — все заработанное за годы службы в Анголе и конвертированное в «совиспановские» товары («дефицит» закупали через фирму «Совиспано» на Канарах. — Авт.) тоже пришлось закопать. Но все потом досталось мародерам из вошедших в Ондживу юаровских подразделений и «квачам» — так в народе именовали сторонников УНИТА (оппозиционной ангольской группировки. — Авт.). К полудню 27 августа, пять часов спустя после начала массированного артобстрела позиций 11-й пехотной бригады и беспрерывных атак с воздуха, Онджива превратилась в настоящий ад┘'.

Имя одного из участников, разыгравшейся в провинции Кунене драмы, прапорщика Пестрецова, мы узнали очень скоро. Его фамилия еще до окончания операции «Протеа» была озвучена многими мировыми средствами массовой информации, а фото опубликовано в южноафриканских газетах.

О том, как он оказался в плену, Пестрецов рассказывал: «Я не попал под удар первого эшелона наступающих южноафриканцев и их обстрел. Они обошли нас. Когда им в ответ ударил наш пулемет, они ушли вправо и влево. Помню, что в ярости схватился за автомат, он всегда был со мной, и стал стрелять. Все, что я помню потом, это удар сзади и что кто-то начал отбирать у меня оружие. Я держал автомат за цевье, а мне по рукам били прикладом, пальцы здорово отбили. Руки за спиной и ноги связали. Потом набросили мешок на голову и посадили в вертолет».

Его «прессовали по полной программе», перебрасывали из тюрьмы в тюрьму: из Кейптауна в Блумфонтейн, потом в Дурбан┘ Пестрецов вспоминал: «Были страшные тюрьмы, например, в Претории побывал в подземной тюрьме. На психику давили: спишь ночью, вдруг сирена включается, или музыку нудную, давящую на нервы, не дающую заснуть, запускали. Чуть на стенку не бросался от такого. Главное, что они хотели, чтобы я согласился добровольно остаться там»