Белое отребье

Руби улыбнулась и нащупала мятные леденцы в кармане. Болезнь Альцгеймера несправедлива. Если тебя выселили из твоего дома, выбросили на улицу и ты каким-то образом потерялся, по меньшей мере у тебя есть память, и это делает тебя живым, но без памяти ты не существуешь. Она подчинялась правилам игры, убеждала себя, что никогда не потеряешь того, чего у тебя никогда не было, всю прописную чушь, и чего она действительно хотела от мамы – так это взъерошить ее волосы так, как было раньше, бесконечные расчесывания делали ее лицо острым, как у ведьмы с ручкой от щетки в этом мультфильме, в «Скуби Ду», и от этого ее лицо было правильным, чопорным, злобным, бесчувственным и сдержанным, а она всегда была теплой и смеялась, смех заставляет чувствовать себя живым, и это было так, как будто гладко зачесанные волосы были другой стороной медали, отражением ее болезни и помутненного рассудка, спасибо Господу, что Руби такая, спасибо Господу, что Руби все помнит.

– Ты видела падения метеоритов прошлой ночью? И поэтому ты пришла?

– Я никогда не видела метеоритов, мам. Хотя я купила тебе вот это.

Руби отдала ей леденцы. Ее мама всегда любила мятные леденцы.

– Как это хорошо с твоей стороны, но я не люблю мятные леденцы. Хотя ты не знала. Можно, я раздам их? Может быть, позже, когда ты уйдешь.

Рядом с ними сидели мужчина и женщина и смотрели телевизор.

– Пойдем на улицу, мам? Там солнце. Пойдем и посидим у пруда, как в прошлый раз.

Ее мама весело на нее посмотрела, медленно покачала головой, как будто Руби казалась ей сумасшедшей, мама не осознавала, что она ничего не помнит, и, видимо, она уже забыла про метеориты и спутниковые каналы, вот так это было, но, по крайней мере, она не была сердита, не сдирала с нее одежду, как будто часть ее сознания знала, помнила, чем можно обидеть Руби, и она втиснула свою руку в ее и немного посидела так, пока мама смотрела на Скуби, убегающего от привидения, который на самом деле был профессором в простыне, и она хотела знать, видят ли эти больные так же, как и здоровые, но никто не боялся мультфильмов, и пока ее мама все смотрела «Скуби Ду», вошла медсестра с напитком и улыбнулась ей сочувственной улыбкой, и «Скуби Ду» тут же сменился фильмом Лоурела и Харди, в котором Стан и Олли упали и намокли, потому что шел дождь, столкнулись большие машины, и каждое мгновение мама оглядывалась на Руби, а затем на ее руку.

– Почему мы не идем посидеть на улицу? – через какое-то время сказала Руби.

– Нет, дорогая, – сказала мама, глядя на экран и сжимая руку Руби. – Там дождь. Давай посмотрим фильм, как мы смотрели тогда, в старые времена. Минутку, я приготовлю пышки. Ты знаешь, как мы всегда смотрели.

Руби была ребенком, сидела на диване в воскресный полдень со своей мамой, прямо рядом с ней, и телевизор работал, и на улице шел дождь, и ветер дул в окна, и падал снег, и гром, и молнии, и папа был на работе или ушел с друзьями на футбол, и у нее, и у мамы стояло по тарелке с горячими пышками, и у мамы была кружка с чаем, стояла на полу рядом с ней, и Руби пила апельсиновый сквош и должна была следить, чтобы не перевернуть его, если она вдруг встанет, и пышки хрустели по краям, и дырочки стали коричневыми в том месте, на котором они пеклись, и как только вынули их из духовки, сверху положили маргарин, так что он быстро растаял, и пышки размякли, и иногда она клала сверху клубничный джем или лимонный творог, но обычно оставляла их масляными, и они сидели так часами, смотрели старые черно-белые фильмы, в основном это были мюзиклы, и Джин Келли пел под дождем, танцевал под дождем, и когда она наедалась до отвала, то прислонялась к маме, и ее голова лежала на толстой коричневой шерстяной кофте, в которой мама всегда ходила по дому, той самой кофте, которую мама однажды связала, с крупными черными пуговицами, и в доме было тепло, и пока они ели, Бен лежал в корзине, а потом он забирался к ним, и иногда, если было действительно холодно, они накрывались одеялом, чтобы удержать тепло, мохнатое одеяло со скатавшейся собачьей шерстью, и было так тепло, и она была так счастлива прижаться к маме и Бену, она хотела, чтобы фильм продолжался и продолжался, чтобы она могла остаться здесь навсегда.

– Пока, – было следующее, что сказала ее мама, когда Руби собралась уходить под конец «Лоурела и Харди», и мама удивилась, что Руби обняла ее, потому что думала, что Руби только что пришла, но это не имело значения.

Руби с поднятой головой пошла обратно к автобусной остановке. Сегодня был хороший визит, самый лучший из всех, и она была рада, что пришла сегодня. Она не любила ходить в дом престарелых, особенно когда ее мама начинала на нее злиться. Сегодня в какой-то момент это действительно было как в старые времена, для мамы секунду-другую, но для Руби – все это время перед телевизором, пока она сидела и держала маму за руку.