Белое Пламя

Он отвернулся и поглядел в окно.

– Мама, «зачем?» – это не тот вопрос, который стоит задавать, – тихо произнес он.

На следующий день стало еще хуже. Яночка бредила, почти не приходя в себя, и сгорала от несбиваемой температуры.

На третий день Якова и Арэна послали за лекарствами в Мариковку. Они вернулись, привезя с собой все лекарства из списка, который дал им Ален, и прихватили с собой целителя.

Врач прошел в комнату девочки. Маг, просидевший у ее кроватки всю предыдущую ночь и весь день, не шелохнулся. Сегодня худенькое тело ребенка обсыпало крупными красными пятнами.

– Красная лихорадка, – сказал старый опытный целитель, едва взглянув на тяжело дышащую девочку.

– Я знаю, – сквозь зубы произнес Ален, так и не подняв головы.

Он сидел на табуретке, опершись лбом о сжатый кулак.

– Тогда вы должны знать, что красная лихорадка в такой тяжелой форме не лечится, – печально сказал лекарь. – Вы можете только облегчить девочке ее страдания.

Карина заплакала, а Ален вскочил и стиснул кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не ударить старика.

– Яков, Арэн, на кой хрен вы приволокли этого старого пса?! – зло спросил Ален. – Я не добавлял в свой список замшелый безмозглый пень!

– Вы очень непочтительны к старшим, молодой человек! – Старик распрямил спину.

– Для тебя, старый пес, я не молодой человек, а господин магистр! – рявкнул Ален, и глаза его вспыхнули желтым.

– Ал, чего ты раскричался… – не открывая глаз, пробормотала девочка. – У меня голова болит…

Пламенный тут же склонился к Яночке, погладил ее по головке.

– Тут один глупый дед пришел, – с тихой нежностью ответил он. – Сейчас я его выгоню, и будет тихо.

Ален стоял на коленях у кроватки – сгорбленный, бледный, усталый паренек с заметной сединой в золотисто-рыжей шевелюре.

– Уходи, старик, – сказал он. – Убирайся и не произноси в этом доме подобных речей.

Старый целитель поклонился и молча вышел. Он был поражен. Этот несчастный мальчик с потерянным взглядом – великий герой империи, чьим именем пугают нимадоргцев и о котором в Сильене знает любой младенец… Всего лишь хрупкий юноша! Старый целитель был уверен, что великий герой старше как минимум в два раза.

– Хочешь пить, малышка? – спросил Ален, перебирая пальцами мягкие волосы девчушки.

Девочка кивнула, и он приподнял ее, поднес к губам стакан с теплым молоком и помог сделать несколько глотков.

Карина, выпроводив старика, вернулась в комнату. Ален, уткнувшись в край кроватки, беззвучно рыдал.

– Малыш… – Женщина приобняла его за плечи.

– Не надо, мама! – с трудом ответил Ален сквозь сдерживаемые судорожные всхлипы. – Уйди, пожалуйста!

Мать выбежала из комнаты, закрыла дверь, безвольно опустилась на пол и сама разрыдалась.

К ночи состояние Яночки сильно ухудшилось. Девочка задыхалась, бредила и вся горела. Яков с Арэном сидели под дверью, Ален с Кариной – в комнате, постоянно обтирая малышку разведенным уксусом, отпаивая лекарствами, по необходимости купая в горячей или прохладной ванной. Арэн с Яковом то и дело таскали туда-сюда ведра с водой. Но Яне становилось только хуже.

Далеко за полночь девчушка пришла в себя, открыла глаза и, протянув к Алену руки, прошептала:

– Братишка… спаси меня…

Глаза Яночки закатились, она захрипела, на губах выступила пена, а маленькие ручки скрутила жуткая судорога. Отчаянный крик, вырвавшийся из груди юноши, когда он бросился к ребенку, заставил дремавших за дверью Якова и Арэна мгновенно проснуться. Они переглянулись и ворвались в комнату.

Ален, держа на руках Яночку, стоял посреди пентаграммы, торопливо нарисованной на полу мелом.

Глаза его засветились наводящим тошнотворный ужас синим холодом.

Его голос, отточенный лучше клинка, медленно высек свет из нарисованной пентаграммы.

Арэн с ужасом увидел за окном трех черных птиц, сидящих на ветвях дерева и молча смотрящих на юношу и ребенка. Это были вороны. Огромные черные вороны, приходящие за проклятыми душами.

Схватив в охапку рыдающую Карину, Арэн оттащил ее подальше от окна и поймал за шиворот бросившегося вперед Якова.

– Умереть спешишь? – крикнул эльф.

Альтис, отбросивший маску человека, продолжал петь, а вороны пересели на подоконник и заскребли большими крепкими клювами по стеклу. Синий неживой свет ореолом окружил мага и Яночку.

Внезапно взмокшему от липкого страха Арэну показалось, что, на грани слышимости, он различает песню. По тому, как затихла Карина и перестал брыкаться Яков, эльф понял, что не он один слышит это…

Слуги Кошмара пришли из тьмы,
Слуги Кошмара, страшные сны,
Они не улетают прочь —
Они пришли забрать мою дочь.
Забирайте мою силу,
Заберите мои волшебные силы,
Я отдам вам свою силу
Но оставьте мою дочь!

Это был голос мага. Когда он умолк, ему ответил другой голос, жуткий, пробирающий ужасом леденящего страха: