Белое Пламя

Раздев слабо сопротивляющегося сына, чтобы сбить жар, Карина расплакалась. Жуткие шрамы, которыми было иссечено всё его тело, стали наименьшей причиной её слёз. Весь живот представлял собой один сплошной шрам, как будто его собирали по кускам - кривые белесые швы и неровно сросшиеся мышцы. Страшнее всех шрамов была татуировка на плече - бело-серебристый грифон в кольце светился, обведённый угольно-чёрными линиями. К татуировке невозможно было прикоснуться, не причинив Алену невыносимой боли.

Карина плакала навзрыд и не могла успокоиться всю ночь, увидев на теле сына следы изменения генетического кода и полного переформирования. Это было ужасно. Он был искалечен навсегда. Полное переформирование без ущерба (да и то, как сказать - без ущерба, если сосчитать убитых младенцев) для живого существа можно было проводить только в утробе матери до двадцати недель. Если ту же операцию сделать взрослому человеку или не оформившемуся подростку... получается Ален.

И хотя переформирование было запрещено, к нему всё же нередко прибегали.

- Иммунитет... - шептал в бреду волшебник, а вирус смерти выгрызал изнутри его тело.

На восьмой день, едва начало светать, Ален вышел из дома. Бледный и сильно отощавший, он добрёл до колодца, с трудом набрал ведро ледяной воды. Кое-как умывшись, он тщательно, морщась от боли, то и дело поминая демоническую Когорту и посылая божественный Купол за Грань, промыл царапину на шее и рану на руке. Прошептав заклятие слабым, срывающимся голосом, он провёл пальцем сначала по царапине, потом по ране. Обе стали чёрными и будто обгоревшими. Но воспаление при этом сошло.

Старый пёс, заскулив, вылез из своей будки и ткнулся хозяину в колени.

Не в силах больше ничего делать, Ален сел на землю, привалился спиной к стоящей у колодца бочке и смотрел в светлеющее небо. Рука сама собой нащупала свирель. Чистая мелодия полилась над двором и домом.

Музыка взывала к небу. Она ни о чём не просила, только пела о небе, его красоте, вплетая в себя зарождающийся свет, дыхание утреннего ветерка, тихую песню жаворонка...

От музыки сводило сердце в груди, хотелось смеяться и плакать одновременно. Музыка была величественной и нежной, она звала в неведомую даль, повелевая любить и защищать свой мир, такой огромный и маленький. И всё едино было под этим огромным неповторимым небом...

Яков проснулся. Прижавшись к нему, с широко открытыми глазами лежала Карина, не смея дышать.

Солнце всходило над миром, и музыка достигла пика своего величия. Когда жёлтый диск светила оторвался от кромки горизонта, мелодия пошла на убыль и постепенно совсем затихла.

Муж и жена переглянулись.

Яков еле слышно шепнул прежнее имя волшебника.

Карина кивнула и, выскользнув из объятий мужа, поднялась с постели. Начинался новый день, было много дел, и во дворе находился едва оправившийся от тяжелой болезни её вернувшийся из пасти Кошмара сын.

Маленькая Яночка наблюдала из своего надёжного укрытия на дереве за магом. Тот сидел на берегу пруда и кидал в воду камешки. Камешки скакали "лягушками", и каждый круг, расходившийся по воде, был своего цвета. Первый - красный, потом оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий и фиолетовый. Больше у волшебника бросить не получалось, на седьмом прыжке камешек тонул.

Сегодня был уже шестой день, с тех пор как Ален встал, шестнадцатый, с тех пор как вернулся в родной дом, сорок восьмой, как начал путь домой, и сто восемьдесят третий с тех пор, как закончил войну. Силы медленно, но верно восстанавливались.

Яночка наблюдала с большим интересом, но всё ещё немного побаивалась волшебника, поэтому не подходила. Мать, конечно, объяснила малышке, что Ален - её старший брат. Яна поверила матери, но всё равно не до конца поняла, кто такой этот брат и откуда взялся.

Ален давно заметил девочку, но не подал виду. Цветные "лягушки" быстро надоели магу. Он сжал кулак, что-то шепнул, потом раскрыл ладонь и дунул на неё. На воду легли серебристые тени, которые превратились в маленьких танцующих фей. Прелестные маленькие крылатые девушки привели Яночку в полный восторг. Она полезла по ветке дальше, цепляясь за тоненькие веточки, чтобы рассмотреть фей получше. Подгнившая ветка внезапно надломилась, и девочка с отчаянным воплем полетела вниз.

Движения юноши смазались от огромной скорости, с какой он рванулся к дереву, едва успев подхватить малышку.

- Уф-ф... - с тихим стоном выдохнул Ален, больно ударившись спиной. - Ты не ушиблась, котёнок? - спросил он, ласково улыбнувшись перепуганной девочке.

- Не-а, - неуверенно ответила малышка. - Вроде бы...

Ален опустил девочку на землю и неторопливо поднялся.

- Ты ушибся? - спросила Яночка серьёзно. - Только не говори, что нет. Я же вижу, что ушибся. Вон, какая каменюка у тебя под спиной лежала!

Девочка ткнула пальчиком в большой серый камень. Ален чуть растерянно поглядел на кусок скалы и потёр плечо.

- Пройдёт, - улыбнулся он. - Я же волшебник. У меня всегда всё заживает.

- А можно я на фей поближе посмотрю? - приплясывая от нетерпения, спросила девочка.