Белое пламя

Так почему горы не приняли ее жертву? Почему она снова в ненавистной пещере Бирюзового Лепестка?

— Но договоры не выполнены, — плакала Онриль, рассказывая. — Горы наказали нас. Дигеро не дал тебе имени, а ты не понесла, несмотря ни на магию леди-риэнны, ни на наши ритуальные зелья.

— Разве можно определить это с одной ночи?

— Тебя смотрели духи рода Этьер. И риэнна Зарина, и риэн Индар не смогли получить ни единой зацепки, чтобы взять тебя в свой дом, когда старшая жрица Кларитас не признала ваш брак и потребовала вернуть тебя.

Неота провела ладонью по обнаженному животу. Сглотнула горький ком в горле. Пустоцвет.

— Поэтому ты снова здесь, дочка, — вздохнула Онриль. — Теперь я не знаю, что будет. Все стало еще хуже.

— Но я уже не вещь храма! — возразила неота. В душе поднимался гнев.

— Не вещь. Но ты разделила свое первое ложе в храме Лепестка, таково было условие синтов, и по традиции нашего народа ты теперь пария и наша жрица.

Неота словно впервые увидела свою мать. Желтые глаза Онриль сияли торжеством. Все ее слезы и всхлипывания оказались притворством!

— Ты! — хрипло вскрикнула девушка, вскакивая. Ее нагое, расписанное рунами тело засияло в приглушенном свете грибных нитей, покрывавших стены пещеры. — Это ты! Никакой не гнев гор, а только ты, Онриль! Ты сделала так, чтобы не было ребенка, ты сделала так, чтобы я стала жрицей!

Желтые глаза вспыхнули.

— Да. Это я. Ты — все, что у меня есть, и я никому не дам тебя отобрать. Никому. Ни храму, ни лорду, ни твоему отцу. Даже если он когда-нибудь вернется, будет поздно. Он никогда тебя не найдет, не отберет у меня. Никто не отберет. Теперь ты будешь рядом, дочка. Всегда будешь рядом. Ты моя девочка, все, что у меня есть…

Она сумасшедшая, — отшатнулась неота от ее протянутых рук. Та, кому она доверяла, кого любила, — оказалась такой же сумасшедшей, как Отраженная Саэтхиль. Это проклятие недр. Черных недр гор.

— Доченька! — всхлипнула несчастная женщина. — Я же люблю тебя. Я же все делаю только ради твоего блага!

Неота прижалась к самой стене. Острые грани необработанного камня впились в ее обнаженную спину. Нельзя спорить с сумасшедшими. С ними нужно обращаться как с ушайдами в их логове: осторожно и ласково. Делать вид, что ты одна из них, ничем не отличающаяся.

— Да, мама. Мы потом поговорим об этом. Ты слышишь? Там что-то происходит.

— Ах, не обращай внимания. После смерти Саэтхиль в храмах постоянно кричат. Многие недовольны, что власть перехватила Ларитис. Чем она лучше остальных? Ключей от гор в ее памяти еще меньше, чем даже у меня.

Ключами гор жрицы называли шифры порталов. Знала бы мать, сколько их хранится в памяти неоты! И девушка порадовалась, что в свое время вняла совету отца и ни с кем не делилась знаниями.

Шум за стеной усилился так, что стали различимы слова.

— Вы не смеете! — гомонили в главном зале храма визгливые голоса жриц. — Вейриэны не вмешиваются! Лорды не вмешиваются! Это нарушение договора! Наши традиции!

— Молчать! — снова раскатился грозный рык, в котором неота с изумлением опознала голос Таррэ. — Где она?

Голоса приближались, и неота потянулась к стопке сложенной одежды, но надеть ничего не успела. В окованную, закрытую изнутри храма дверь последовал мощный удар, и створки разлетелись, как скорлупки ореха.

Вейриэн выглядел как бог гроз. Его черные волосы стояли дыбом, белая прядь выглядела как молния, глаза сияли белым светом, а на руках искрились голубые молнии. За ним семенили перепуганные синтки, а одна из них, одетая в ритуальный балахон старшей жрицы, пыталась перебежать дорогу белому воину.

— Я сейчас тут все разнесу к демонам! — прорычал Таррэ. И голубая молния, сорвавшись с пальцев, полетела к своду, сбив для наглядности небольшой сталактит. — Плевать я хотел и на традиции, и на договоры! Они не для моего случая. Я сейчас не представляю тут ни лордов, ни вейриэнов, только самого себя. Так где она?

— Я не понимаю, о ком ты говоришь, чужак! — срывая голос, визжала Ларитис. Вот уж чего у нее не отнять — бесстрашия. Либо глупости. — Хватит нас пугать в нашем доме!

— Ты прекрасно все понимаешь, подгорная крыса! — В свод полетела еще одна молния, брызнуло каменное крошево осколков. — Такая девушка одна-единственная на всю вашу крысиную стаю. Где она, ваша голубоглазая Безымянная?

Мать неоты непроизвольно охнула, отступив в нишу и прикрыв собой дочь. Таррэ повернул голову на звук.

В следующее мгновение он, отодвинув застывшую как статуя Онриль, вытащил из-за нее обомлевшую от происходящего неоту. Нахмурился, окинув взглядом ее разрисованное светящимися рунами нагое тело, снял с себя черный плащ лорда и укутал девчонку. Обвел грозным взглядом притихших жриц, к которым присоединились и другие жители Лепестка, сбежавшиеся на шум.

— Все собрались? Отлично. Тогда слушайте, я напомню вам о ваших же традициях и о вечных законах гор, синты. Любой признанный мастер своего дела может взять ученика и стать его наставником.

— Взять, если дадут! — взвизгнула Ларитис, сжав в кулаке ритуальный восьмигранный кинжал.