Белое пламя

— Он о тебе уже забыл, и в твоих интересах не напоминать ему о случившемся. — Таррэ задумчиво крутил самопишущее стило в руках. Фыркнул, отбросив трубку. — Узел судьбы, говоришь? Некоторые проще разрубить. Мое родовое наследство — прекрасная опора для какого-нибудь молодого и амбициозного мага-риэна, полукровки или пятого сына, потерявшего надежду основать свой дом. А имя лорда Антаре из клана Белой Саламандры — это готовое кресло в Совете кланов. Мы еще конкурс женихов устроим, выберем самого достойного. Ваши дети будут полноценными магами и возродят дом во всем его былом величии. Соглашайся, Сиаль. Это самый лучший вариант.

Нет. Хватит с нее замужеств. Девушка вспомнила прекрасные ночные видения, ласковые губы и горячие руки Дигеро. Никого больше ей не надо. Ни с кем больше она не сможет так… сиять. А он… Он даже не захотел дать ей имя.

И Сиаль решительно мотнула головой, отметая ненужные грезы.

— Вы говорили о двух вариантах моего будущего. Первый — замужество. А второй?

— Второй… — Вейриэн со вздохом отодвинул свиток завещания на край стола. — Второй, спарка, это отращивать твои крылья.

ГЛАВА 9 Легенда о Чаше

Иногда я завидую тебе, Лэйрин, что ты не ведаешь о таких пытках, как переход по тропе духов. Мне всегда казалось, что он ничем не отличается от умирания.

Но и оживать, когда тебя выталкивает в мир с тропы духов, не легче.

Болезненным ударом мир врывается в тело и сознание, складывается из осколков, и кажется, именно ты скрепляешь его своей болью и кровью.

И тогда я начинаю сочувствовать тебе, мой принц, потому что ты не знаешь, чем эти муки окупаются. Ты сходишь в мир, и тебя накрывает неземной восторг: реальность обретает такую глубину и потрясающе яркие цвета, будто только что сотворена.

Эта поражающая разум первозданность быстро тускнеет — за один вздох, когда дух предка стряхивает твою душу с ледяных когтей в истинную жизнь. Но ради этого экстаза обретения жизни и мира можно отдать плату болью.

Я не сразу сошел с тропы духов. Сначала огляделся. Обычная предосторожность.

Духи, особенно древние, то ли совсем отвыкают от физического тела, то ли зверски шутят над потомками, но об удобствах не думают: с них станется поставить тебя на самый пик скалы или даже дать зависнуть в воздухе над бездонной пропастью. Потом поймают, конечно, не дадут разбиться, но страху натерпишься.

Рогнус перенес мое бренное тело точно к месту вчерашней драки в долине Лета.

Солнце уже всходило. Ослепительно сияли ледяные вершины сопок, а выпавший за ночь снег расцвечивался множеством золотисто-розовых бликов. Снега в горах было еще немного. Обычно в конце осени перевалы становились уже непроходимыми из-за заносов, и горные дома риэнов почти полностью переходили на общение тропами духов. Удобно, что ни говори. Ни зимние бураны, ни холода нипочем, и за любое расстояние плата — пара мгновений леденящего инобытия.

Яррен уже ждал — в картинной задумчивости сидел на валуне и выглядел так мрачно, словно только что похоронил лучшего друга. Даже крохотное надгробие имелось: на земле перед ним была сложена маленькая, высотой с пядь, пирамидка из мелких камней и комьев земли, и полукровка прутиком чертил на снегу вокруг нее непонятные зигзагообразные фигуры, замыкая их в кольцо.

Несмотря на утренний холод, оделся младший лорд дома Ирдари ненамного теплее и наряднее вчерашней арестантской робы: холщовые штаны, как у селян-дальегов, и черная безрукавка, демонстративно открывавшая руки со зловещими браслетами узника. Страдалец он, видите ли.

Зато пристегнутые к поясу ножны короткого меча изумляли роскошью отделки из серебра, золота и драгоценных камней. А вот выглядывавшая из ножен рукоять выглядела потертой и безыскусной. Ножны явно чужие. Странно, обычно Яррен не был столь небрежен с оружием.

От чудовищных ожогов и ран на загорелой коже бывшего узника не осталось и следа, коротко стриженные волосы сияли золотом на утреннем солнышке. Как и ты, мой принц, Яррен чихать хотел на наши традиции отращивать шевелюры до лопаток и заплетать ранговые косицы на висках. В этом вы с ним тоже похожи, как и в нежелании ходить тропами духов и еще некоторыми мелочами, которые я списываю на то, что вы оба — ученики одного мастера.

Но тебе бы слова никто не сказал, хотя тут не могу поручиться, ты с нами не обучался. А вот длина волос Яррена — еще один повод для насмешек над ним.

За его спиной. Вслух уже никто не рисковал — обид полукровка не спускал, а после пары дуэлей и карцера для их участников никому не хотелось страдать из-за какого-то заносчивого чужака.

— Не наступи на мое творение, Дигеро, — предупредил он, когда я подошел и обменялся с ним рукопожатием. — Как спалось?

— Отвратительно! Держи. — Я первым делом, пока не забыл, вручил свиток с приказом.

— Гости донимали? — Яррен, спрятав бумагу в карман, внимательно вгляделся в мое лицо.