Белое пламя дракона

Серый магистр читал заклинание, которое всех учеников Академии заставляли зубрить, жестоко избивая розгами за недостаток усердия, ибо Вестники Света, одно из последних сохранившихся заклинаний люменомантии, являлось основополагающим приемом борьбы с Тьмой. Тобиус читал нужные слова, чувствуя, как быстро из него утекает гурхана.

Они появились внезапно, шесть сплетенных из пульсирующего света фигур, парящих вокруг мага на быстро мельтешащих крыльях. Их размытые человекоподобные силуэты не позволяли глазу хорошо их рассмотреть, золотистая пыльца, опадавшая с крыл, прожигала в стелющемся ковре темноты дыры.

– Эрсеткото́л и́три боаэ́ррет! – выкрикнул Тобиус завершающую словоформулу.

Сгустки света, явившиеся из небытия в форме крылатых людей, рассыпались тысячами отдельных искорок, каждая из которых ринулась навстречу тьме, вливаясь в умопомрачительной красы звездопад. Темень Ползучая бурлила и шипела, вспухая призрачными протуберанцами, но искры испепеляли ее, разрушали и обращали в ничто до тех пор, пока темное заклинание не было разрушено. Вслед за этим вестники и сами перестали существовать, отчего ночь стала еще более темной и мрачной, чем прежде.

Тобиус покачнулся, перебарывая приступ слабости, и быстро продолжил путь к башне. Перед входом он обернулся и увидел, что посреди вновь ожившей баталии генерал Бальден, лишившись скакуна, сошелся на клинках с высоким широкоплечим наемником, поджарым, длинноруким и горбоносым. Судя по тому, что один глаз генеральского оппонента был закрыт черной повязкой, они с Бальденом встретились не впервые.

Соблюдая осторожность, волшебник оглядел крошечный холл первого этажа башни Истинным Зрением, проверил брошенные в беспорядке спальные помещения и остановился перед лестницей. Его замешательство обусловливалось тем, что с верхних этажей вниз по ступеням буквально стекал густейший серый туман с неприятным сырым запахом. Природа этого явления заставляла пасовать даже Истинное Зрение, для которого материальные предметы редко становились преградой. По мере того как туман заполнял первый этаж, все чувства Тобиуса сходили с ума. Он потерял способность просматривать разлитые повсюду энергетические потоки, его глаза стали слезиться, уши заложило, а обоняние и вкусовые рецепторы просто отказали. Осязание пока держалось, но волшебник уже ощущал «муравьев», ползающих по коже. Понимая, что движется прямиком в ловушку, он стал подниматься.

Весь второй этаж был «залит» серым туманом, который едва не доставал до пояса. Немногочисленные факелы чадили и давали неровный, приглушенный и даже какой-то маслянистый свет. Туман казался ленивым, но некоторые его участки на краткий миг то и дело приходили в движение. Попытки разогнать туман не принесли пользы, он не расходился в стороны, как положено, а становился на дыбы, превращался в вертикальные валы, медленно стекающие в свое прежнее положение, когда Тобиус бил по ним направленными потоками воздуха.

Волшебник двигался медленно и не опускал жезла, но даже он вздрогнул от неожиданности, когда впереди словно из воды вынырнула гротескная человекоподобная фигура. Обнаженное безволосое существо с кожей, прозрачной настолько, что были видны все кровеносные сосуды, и глазами – белыми, словно вареные яйца. Из его носовых щелей и рта текла серая струящаяся хмарь. Урод не шевелился, но шевелился туман вокруг. Тобиус понял, что попался на отвлекающий маневр, за мгновение до того, как цепкие пальцы обхватили голени его сапог. Вместо того чтобы потерять равновесие и с головой окунуться в туман, он пробудил Крылья Орла и попытался взлететь с висящими на ногах тварями – точными копиями первой. Их когти намертво вцепились в сапоги и плотную ткань штанин, так что волшебник стал избавляться от врагов по одному с помощью жезла и ножа. Скинув существ, он спрыгнул на пол, ударяя во все стороны Огненным Кольцом, а потом из-за стены туманных бурунов на него незаметно набросились те, кто не попал под пламя. Они действовали совершенно бесшумно, источали туман и орудовали когтями, но это им не помогло. В Академии всех до единого адептов учили пользоваться оружием – древковым, дробящим и коротким колюще-режущим. Это было обязательной дисциплиной, и, покончив с неведомыми тварями, Тобиус как никогда убедился в пользе боевой науки.

На его глазах в обрывках тающего тумана происходило самое быстрое разложение органики из всех возможных. Трупы существ вздувались и лопались от кишечных газов, а потом плоть разваливалась и гнила, источая ужасное зловоние. Спеша наверх, Тобиус стремился убраться из области поражения потенциально ядовитых веществ.

Третий этаж оказался вполне обитаем и обустроен как большая лаборатория в нескольких комнатах. В ней имелась громадная алхимическая печь, то бишь атанор, и несколько инкубаторов умело пристроились вдоль стен, на столах покоились стопки книг и рабочий инвентарь. Запах пергамента, пыли, чернил и реактивов щекотал возвратившийся к жизни нос.