Белое солнце дознавателей. Том 4

– Великий катаклизм Юга, – произнесла она, закашлявшись, и тут же откуда – то сбоку появилась небольшая, украшенная резьбой фляга. Сделав пару глотков, старуха продолжила. – Место последней битвы… пески стали цвета крови, а небеса стали серыми от копоти… пепел кружился в воздухе, укрывая белыми хлопьями землю… и так велика была сила плетений, что пески стали стеклом… теперь это город из стекла, девочка…

Звук действительно был похож – копыта цокали звонко, единственную дорогу, по которой мы шли, перед нами чистили, но её опять заносило песком, а справа и слева, виднелись только барханы, и кое – где остовы крыш пагод – и ничего больше.

Старуха продолжала говорить словами из Хроник – пафосными и высокими, а я смотрела за движением впереди идущих – пески сжирают следы быстро, но справа – и мне не показалось – виднелись следы копыт. Едва заметные один – два… три… не наши следы.

Это значит, что кто-то прошел этой дорогой до нас.

Я смотрела вперед, но ничего не видела в темноте – статуя храма Мары, установленная над входом, должна возвышаться даже при таком слое песка… они перенесли хранилище под храм, сокровища – там… «искать храм Мары»… Учитывая период строительства и расположение – разметка стандартная, храм должен стоять где-то в западной стороне – но небо как назло затянуло облаками, и я не могла сориентироваться – в какую сторону ведет дорога, чтобы выстроить в голове хотя бы примерную карту города.

– Юг выучил свои уроки…

Ещё один след. Кто-то точно совсем недавно прошел здесь.

– Катаклизм…

Я ехала молча, сжав зубы. Отвращение вспыхивало внутри пульсирующим облаком, и сила почти клубилась на пальцах, вырываясь из-под контроля. Такой ошеломляющей ненависти к Рейне я не испытывала за всё время в гареме.

Место последней битвы – место последней бойни. Великий катаклизм – великое уничтожение, с высочайшего разрешения императорского рода, за то, что осмелились поднять мятеж. За то, что посмели думать о независимости.

Старуха должна была сказать, как все бросили их – одних, заклинателей, которые столько зим со времен исхода хранил этот сраный Юг. Хранили всех и каждого, и кого они бросили, и сбежали, поджав хвосты, чтобы спасти кланы. Оставили один на один – с имперцами. Псаковыми имперцами, с одной стороны – они, с другой – шекки, если линия прорывов была такой же, как в последние зимы на Севере… перед смертью… у них не было ни единого шанса.

Нас было – половина предела, и мы – проиграли, а здесь…

Я выдохнула воздух сквозь зубы.

Все южане одинаковые – все сыновья и дочери предателей, и пусть их вынудили – это не меняет сути. Вынудили поменять сторону, вынудили отречься, оставив их одних. И теперь это просто могила рода Да' арханов.

Старуха должна была сказать, что больше всего от этого выиграли – Кораи, что будь хотя бы один из рода Да' арханов жив – последний, в ком течет чистая кровь, ни один шекк во всей пустыни не пришел бы на зов тех, кто сегодня мнит себя заклинателями.

Старуха говорила и говорила, копыта цокали и цокали – я задыхалась, задыхалась так, что ткань кади липла ко рту – пирамидки в карманах обжигали через ткань.

«Ты решила отдать им. Ты решила отдать Кораям то, что мы сохранили и спрятали», – казалось, шептали пески.

Мы – Блау, должны были стать следующими.

Что, если бы это мы – остались здесь. Мы, а не они. Мы стояли бы последнего – весь род до последнего человека, а их было не трое… это был самый сильный род заклинателей после Фениксов… если бы не Да' арханы, а мы спасали бы хранилище перед последним нападением императорской армии? Хранилище, которое до сих пор так и не могут найти. Сокровищница Да' арханов, которую так жаждут Фениксы.

Если бы это были мы – Блау?

Комок в горле стал таким большим, что я сглотнула с трудом.

Псакова сраная жизнь. Почему история всегда повторяется? Почему Фениксы всегда хотят все больше и больше? Почему те, кого мы называем родичами всегда предают? Псаки вас побери, почему?

– … и бывшая жемчужина Юга стала местом последней битвы… – продолжал надтреснутый старческий голос под мерный звонкий стук копыт. – Смотри, дитя, такого не увидишь на Севере… и не увидишь нигде больше…

Колонна остановилась, повинуясь жесту, и я последовала за старухой – на несколько десятков шагов в сторону.

– Я попросила расчистить специально, чтобы ты могла посмотреть, дитя… Подсветить!

Светляки, повинуясь движению чужих пальцев взмыли вверх – на пару ростов выше моей головы и, кружась, устремились вперед.

Я прищурилась и подняла голову, не понимая, что вижу – огромная, как гора, блестящая черная стеклянная масса… как будто… морда… и… маленькая фигурка человека внизу.

– Смотри! Таких хорошо сохранившихся экземпляров всего несколько в городе, – продолжила старуха. – Статуи чудовищ увековеченные и пойманные в стекле и стазисе… Шекк и Да' архан… – она закашлялась от смеха. – Последний из Да' арханов.

Я тронула поводья – копыта зашуршали, мягко погружаясь в песок – вперед, ближе, ещё ближе.