Белое танго

Еще до отъезда Флоры доктор Барроха полюбопытствовал за коктейлем, куда же сеньорита Теннисон подевала своего верного Брикстона, и, узнав, что она оказалась вынуждена с ним расстаться, порекомендовал своего Пако, который все равно занят у доктора неполную неделю и будет только рад подзаработать сотню-другую песет. Таня съездила в банк, где узнала, что причитающаяся ей на этот год сумма переведена полностью, потом смоталась с ночевкой в соседнюю Кантабрию. Ничего подозрительного она не заметила, никакого «хвоста» не засекла.

И тогда она решила прокатиться по хемингуэйевским местам — в Памплону, на знаменитую корриду. Утречком, стоя на балконе гостиницы с чашечкой кофию, сподобилась лицезреть, как кучка местных идиотов, одетых как совковые пионервожатые на торжественную линейку, состязалась в беге с плотным табунчи-ком диких боевых быков, перегоняемых из загона на арену. Выдерживали, естественно, не более десятка метров гонки, а потом сигали через заградительные щиты, выставленные вдоль всей улочки. Но повезло не всем. Одного красногалстучного красавца на глазах у Тани размесили в фарш бычьи копыта. Machismo требует жертв… После этого сама тавромахия показалась пресноватой, несмотря на по-южному густую сексуальную ауру, источаемую зрелищем. Подкачали бычки, не насадили на рога ни одного из тех разряженных пижонов, что на все лады — конными и пешими, с пиками, тряпочками и шпагами — выделывались перед ревущей публикой.

Дома Эухения передала ей сложенную пополам записку.

— Это от одного сеньора, — пояснила она. — Иностранец. Он просил передать вам, как только вы приедете.

Удивленно пожав плечами, Таня развернула записку. И увидела две строчки из русских букв:

«Рыжая! Нужна встреча. Завтра. 8 р. т. Где варят, как я, кофе соотечественники». Число и вместо подписи — «Веселый Роджер». Такие послания оставлял когда-то Фахри, изображая из них в шутку «черную метку». Да и какой еще пират мог обращаться к ней не иначе как к «Рыжей»? Место встречи она вычислила почти мгновенно. Жгуче пережаренный, с кардамоном, тягучий кофе могут варить только его соотечественники-арабы, с детства привыкшие к особому горькому вкусу.

Она знала всего два заведения — в одном хозяйничали марокканцы, в другом — выходцы из Сирии. Последние и были его земляками. Да и местечко — в самый раз, в меру людное, относительно спокойное. Незатейливое, если не считать увитых дикой лозой беседок и огороженных друг от друга жасмином столиков.

Таня едва дождалась следующего дня. Ее била нервная дрожь. Отчасти виной тому было впечатление после корриды. Запал той энергии, которой она была насквозь пропитана с ревом толпы, так и не нашел своего выхода. Таня поймала себя на мысли, что в таких случаях жажда крови требует утоления. Ожидание предстоящей встречи только усилило ее напряжение. Просто так, неведомо по каким каналам, Фахри не вышел бы на нее.

Но у женщины всегда есть безотказный способ взять себя в руки: сесть перед зеркалом и заняться тщательным вылизыванием шерстки.

Оделась она неброско, но с шармом. Облегающий с глубоким декольте костюм тонкого светлого джерси, того же зеленого цвета глухо повязанная косынка. Вся ее рыжесть была укрыта, а европейская элегантность светилась открытой грудью и круглыми коленями. Поправив резинку чулка, Таня одернула юбку, потопала мягкой лодочкой на скошенном низком каблучке, оставшись довольной, брызнула на себя из пульвы «Mystere de Rochas», надела темные очки в удлиненной оправе и неторопливо двинулась к машине.

Фахри уже ждал, разговаривая по-арабски с хозяином заведения, судя по переднику и шапочке. Здоровяк попеременно вытирал то одну, то другую руку о фартук, размахивал ими, что-то доказывая Фахри. Наблус, как в былые времена, взрывался хохотом, кидал реплики. Тогда сириец, сидя на явно маленьком для него стульчике широко расставив ноги — из-за такого живота иначе и невозможно, — громко хлопал ладонями себя по коленям и закатывался громоподобным смехом, запрокидывая вверх мясистое рябое лицо. При этом верхняя губа обнажала щербатый белозубый рот и розовые, на смуглом фоне, десны и прилипала к непомерному шнобелю. Боковым зрением, не поворачивая головы, Фахри заметил приближающуюся Таню, кинул несколько слов собеседнику. Тот встал, галантно отодвинул перед ней стул и удалился.

— Как ты? Как дела? Как жизнь? Какие проблемы?

— Давай обойдемся без увертюры к рыцарскому турниру.

Таня сняла очки и улыбнулась. Фахри закатился.

— Вижу, Рыжая, все харашо с тобой.

— Я тебя тоже люблю.

Он снова рассмеялся.

— Поведай, светило-пиротехник, что привело и как?

— Как — это дело техники, правильно сказал? «Опять начал урок русского языка», — подумала Таня. Это всегда было удобной для него линией беседы. Если что не так, извини, мол, чай не русский.

— Наверное, правильно, если не хочешь государственные тайны раскрывать.

Хотя государства еще пока нет?