Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945

Размещение выпускников Дабендорфа происходило при ста фронтовых дивизиях и специальных частях. Дабендорф начал распространять свое влияние и на «остовские» рабочие лагеря. Школа пропагандистов стала кузницей кадров НТС. За время существования лагеря в союз вступило около пятидесяти человек[396]. Была установлена связь между НТС и разбросанными по всем немецким фронтам русскими солдатами и офицерами, к чему солидаристы стремились с первых дней войны. Такая практика имела, однако, и отрицательную сторону. Привлекая в свою организацию «подсоветских» людей, солидаристы, конечно, не имели возможности проверять благонадежность новых соратников. При стремлении увеличить численность организации путем привлечения в нее граждан СССР дело шло не по линии отбора, а по линии набора. В результате в НТС вошли и такие лица, о которых в оповещении совета организации от 6 июля 1946 года будет сказано: «За военный период в ряды Союза попали, по нашей оплошности или ошибке, люди не подходящие и случайные»[397].

Дабендорф отличался от Вустрау своей массовостью. До ноября 1944 года десять учебных сборов закончили около 5 тысяч курсантов. Начальником курсов с февраля по август 1943 года был генерал-майор И.А. Благовещенский, с августа 1943 по октябрь 1944 года — генерал-майор Ф.И. Трухин, а с октября 1944 и до весны 1945 года — майор Г.А. Пшеничный. В бытность на этом посту Благовещенского Трухин заведовал учебной частью курсов. Пшеничный сменил Трухина после назначения последнего начальником штаба Вооруженных сил КОНР. К тому времени курсы в Дабендорфе утратили былое значение[398]. Таким образом, большую и наиболее важную часть времени своего существования идеологический центр власовского движения находился под руководством члена Совета НТС Трухина. Он, вне всякого сомнения, играл ключевую роль в Дабендорфе, однако вопрос о том, насколько важным фактором в этой связи была его принадлежность к организации солидаристов, остается открытым. Мемуаристы из НТС сходятся во мнении, что костяк подобранного при активном участии Трухина преподавательского состава состоял преимущественно из членов Союза. Вместе с тем существует весьма жесткая оценка деятельности старых и новых членов НТС как в Дабендорфе, так и во власовском движении вообще. Активный его участник, эмигрант второй волны Н.А. Троицкий (Нарейкис) вспоминает: «Зайцев не проявлял в Дабендорфе, что он член НТС… Штифанов был очень затронут советизмом… Рар и Казанцев ничего общего не имели с освободительным движением, хотя и претендовали на это. Казанцев главным образом занимался составлением листовок, сбрасываемых с немецкой стороны. Рар главным образом работником внутреннего порядка. И я не знаю, что они делали по линии НТС в своих работах…»[399] Оценивая деятельность новых членов НТС, необходимо учитывать, насколько серьезно они воспринимали свое членство в организации солидаристов. Кем они воспринимали себя прежде всего — членами НТС, принимающими участие во власовском движении, или участниками движения, вступившими в НТС. Критерием являются действия людей в послевоенные годы — либо сохранение членства в союзе, либо переход в одну из ветеранских организаций РОА. Штифанов, Зайцев, Казанцев и Рар остались в НТС. Бесспорно одно, НТС всеми силами стремился внедрить свою идеологию во власовское движение, надеялся, что оно станет той «третьей силой», о которой солидаристы размышляли еще в предвоенное время.

В воспоминаниях Троицкого нашел отражение конфликт между представителями белой эмиграции и выходцами из СССР. «Энтээсовцы, — полагает Троицкий, — не поняли, по существу, что из себя представляет Советский Союз. А вот в отношении власовского движения они претендовали на многое. Они были как будто бы старшими, как будто бы понявшими больше, чем мы, вышедшие из Советского Союза»[400].