Белоэмигранты между звездой и свастикой. Судьбы белогвардейцев

«…После переворота 30-го января с.г. в Германии я и мои друзья предложили наше содействие в борьбе против коммунистов германской власти — я в последнее время вошел в частные переговоры с представителем отдела Иностранных сношений Германской Национал-социалистической рабочей партии (отдел г-на Розенберга), по вопросу о совместных действиях против большевиков». И далее фон Лампе излагал существо проведенных переговоров: «…Мне кажется, что достигнута возможность взаимного доверия. В данный момент начальник Восточного отдела выразил настоятельное желание получить от нас, по возможности, разработанный план тех действий, которые мы предполагали бы желательным осуществить совместно с германскими национал-социалистами в направлении к уничтожению большевистской власти в России, как в направлении усиления при помощи немцев внутренней работы в России по всем направлениям, пока при соблюдении полной тайны наших взаимоотношений с немцами, а потом и возможной интервенционной деятельности в широком масштабе… По предложениям, высказанным во время имевших место переговоров, инициатор их — начальник Восточного отдела, на основании нашего плана… сделает соответственный доклад, который должен привести к дальнейшим переговорам с представителем Иностранного отдела партии… С переходом переговоров в следующую, так сказать, официальную стадию, все лица, принимающие в них участие, как нами о том было оговорено, получат гарантии в том, что с ними не может повториться недоразумения, подобное тому, которое привело к моему аресту. Это совершенно необходимо, так как, конечно, мы примем все меры, дабы сведения о переговорах не просочились в эмигрантскую гущу, но гарантировать от слухов едва ли сможем…». События ближайшего будущего ясно показали, в какой степени руководящие круги национал-социалистской партии были заинтересованы в сотрудничестве с радикально настроенными кругами российской эмиграции в Германии. В марте 1934 г. фон Лампе в одном из своих писем уже с некоторым недоумением писал о том, что начатые переговоры с нацистами неожиданно прервались. На поставленный вопрос о причинах представители нацистских партийных кругов отвечали фон Лампе, что национал-социалистское руководство, несмотря на все желание, не в состоянии уделить время «русскому» вопросу. Другими словами, фон Лампе не слишком вежливо было дано понять, что русские эмигрантские круги в Германии и их возможное содействие в будущей борьбе с русским большевизмом мало интересуют новую власть. Позиция Алексея Александровича фон Лампе во взаимоотношениях с нацистским режимом являлась наглядным примером того огромного заблуждения, которым страдала значительная часть российской эмиграции в Германии и за ее пределами относительно будущих целей Гитлера в отношении Советской России. Представляя фашизм в виде идеологического тарана, который поможет русской эмиграции, образно говоря, пробить ворота в осажденную советскую крепость, многие представители русской эмиграции в Германии не могли до конца оценить подлинную мотивацию национал-социалистов. Поэтому все замечания и оценки лидеров русской эмиграции накануне Второй мировой войны о сотрудничестве с нацистами и о своих задачах после того, как Советская власть падет, выглядят вполне прекраснодушными побуждениями, ничего общего с реальностью не имеющими. В одном документе, под названием «Соображения по некоторым вопросам международной политики», написанном в декабре 1933 г., Алексей Александрович фон Лампе пытался осветить существующие у российской эмиграции принципы относительно вопроса поддержки будущей германской и международной агрессии против Советской России. В частности, он писал: «…Надо делать все, что в наших силах, чтобы… увеличить шансы выступления Германии против СССР и… наилучше его использовать. В случае выступления какой-либо державы против СССР…мы должны стараться всемерно использовать создающееся положение в русских интересах, но не можем покрывать такое выступление иностранной державы нашим национальным флагом…». В самой Германии, накануне Второй мировой войны, и, начиная еще с 20-х годов, существовало несколько организаций русских фашистов. Самая небольшая из их (по своему количественному составу) называлась «младороссами» и возглавлялась Александром Львовичем Казем-Беком. Этот молодой человек был потомком аристократической семьи, прибывшей в Россию из Персии в начале XIX в. и полностью обрусевшей. В 1923 г. в Мюнхене был основан союз «Молодая Россия», главой которого стал Казем-Бек. Союз отстаивал новый тип тоталитарной монархии, борьбу против масонства и международного капитала, а также стиль жизни, представлявшийся молодым людям единственно полноценным: «жизнь, полную крови, огня и самопожертвования». Александр Казем-Бек ввел в обиход союза всю внешнюю атрибутику фашизма того времени — форму одежды, полувоенную дисциплину, основанную на принципе поклонения вождю. На заседаниях «Молодой России» последователи Александра Казем-Бека приветствовали его поднятием правой руки и выкрикивали слово «Глава!». Если сформулировать убеждения молодого человека, то, согласно им, старый российский режим прогнил до основания, его источили филистерство, буржуазная алчность, наркотики и заболевания духа и плоти. Следовательно, большевики в 1917 году обошлись с ним вполне заслуженно. Революция и Гражданская война были общественно катастрофой, но это было необходимо. Поклонение личностям Муссолини и Гитлера Казим-Бек сочетал с искренним восхищением Сталиным, отстаивая синтез старого и нового порядка — монархию, возглавляемую великим князем Кириллом Владимировичем и опирающуюся на советские институты власти, своего рода некую большевистскую монархию. Эта идея нашла в 30-е годы таких неожиданных сторонников, как философ И.А. Ильин и И.Л. Солоневич. В сентябре 1933 г. Александр Казем-Бек отправился в Берлин, где должно было состояться обсуждение более тесного сотрудничества с Русской нацистской партией в Германии. Однако развить там свою деятельность младороссам не удалось из-за активного противодействия разных официальных германских инстанций — германские власти с большой подозрительностью относились к организациям, зарегистрированным за границей, а тем более — во Франции. В 1956 году Александр Львович Казем-Бек вернулся в СССР, принял иноческий сан и стал работать в Иностранном отделе Московской патриархии до самого конца своей жизни.