Белоэмигранты на военной службе в Китае

В декабре 1927 г. белогвардейцы приняли участие в разгроме восстания коммунистов в Кантоне. По данным генерала Глебова, «в Кантоне белые русские сыграли существенную роль при защите Шамина, ликвидировав во время наиболее серьезных беспорядков видных вожаков красных»[1218]. Он отмечал, что там отношение англичан и французов к русским самое благожелательное.

Белые против китайских мусульман

Русские в Синьцзяне (китайском Туркестане, или Синкианге) стали появляться в середине XIX в., когда Российская империя завоевывала Среднюю Азию. Тогда китайцы, жившие в Синьцзяне, обращались за помощью к генералу Колпаковскому в борьбе с мусульманами-повстанцами[1219].

В начале 1930-х гг. стало известно об участии сотен русских эмигрантов в вооруженной борьбе в Синьцзяне, где вспыхнуло восстание мусульман-дунган. Все началось с того, что 6 мая 1928 г. во время выпускных экзаменов гражданских губернаторов Китайского института был убит генерал-губернатор Синьцзяна Ян Ченсан (Уанд Чензин). Это было подготовлено Фан Даотаем, который находился под влиянием коммунистов, и потому по всему Синьцзяну говорили, что Ян-дубаня убили они. Фан получил от них деньги и оружие. С этого времени несколько лет Синьцзян не знал спокойствия. На похоронах Яна присутствовали представители всех конфессий и национальностей, которые искренне плакали. Уже тогда многие из них высказали предположения, что «теперь все пойдет к погибели»[1220].

Пост генерал-губернатора занял заурядный человек, неспособный к нормальному управлению, – генерал Чинь Шужен (Чин Жучен), с первых своих шагов испортивший отношения с сартами. В правление генерала Яна сарты, жившие в районе Хами, пользовались большими привилегиями: не платили налогов, не подвергались таможенным обложениям. У них была своя администрация, в дела которой китайцы при Яне не вмешивались. Княжество Хами лишь номинально входило в подчинение китайцев[1221].

Хамийский князь Чингам-ходжа обладал сильным, резким и властным характером. Весь округ, которым он управлял от Баркуля до Синься, знал, что такое печально знаменитые палки князя. Получить наказание в шесть палок означало смерть, а четыре палки делали получившего их инвалидом на всю жизнь. Несмотря на это, князь пользовался среди сартов громадным уважением[1222].

Княжество Хами располагалось на границе провинции Ганьсу, и одной из немногих его обязанностей была охрана ее границ от бандитов и мятежников. Поэтому Чингам-ходжа мог в любой момент мобилизовать крупное и боеспособное по китайским меркам войско. Русский эмигрант С. И. Смигунов так говорит об этом: «Я был свидетелем такой мобилизации в 1926 г., когда в Хами прибыл посланец Ян-дубаня. Он отнесся недоверчиво к заявлению хамийского князя об умении в кратчайший срок мобилизовать население. Чтобы рассеять это недоверие, Чингам-ходжа объявил ее, и через 3 дня по узким улицам города Хами продефилировало 5 тысяч конных солдат под ружьями. Солдаты имели хорошую выправку и даже показали, что немного знают конный строй. По масштабу Синцзяна это зрелище было грандиозное»[1223]. На генерала, присланного в Хами, оно, с одной стороны, подействовало успокаивающе, так как он убедился, что на границе с Ганьсу стоят хорошие солдаты. Но с другой стороны, это напугало его – он увидел, что хамийские солдаты не хуже китайских. Еще до него дошли хвастливые слова хамийского князя, сказанные своим приближенным после этой мобилизации: «На первых порах китайцам не так просто будет взять нас!»[1224]

Губернатор Ян не придал этому дурного смысла и сохранил добрые отношения с сартами, так как не хотел из-за пустяков осложнять жизнь в крае. Но пришедший ему на смену генерал Чин Жучен этого не забыл и вспомнил о «сартской угрозе». Незнакомый с психологией мусульман, преобладавших в населении Синьцзяна, имея плохих советников, он стал делать глупость за глупостью и вызвал среди народа открытый ропот. Дошло до того, что на базарах его открыто ругали площадной бранью и на это уже никто не обращал внимания. Тем временем коммунисты, устранив Яна, приступили к дестабилизации ситуации в Синьцзяне, начав сеять смуту; ситуация в крае стала ухудшаться. Бумажные деньги начали быстро терять ценность. В это время, в 1930 г., умер хамийский князь Чингам-ходжа. Его место занял его сын, Гунн-ходжа, наркоман, который не мог ни дня обойтись без курения гашиша и не подходил к управлению княжеством, будучи слабоволен и слабоумен[1225].