Белоэмигранты на военной службе в Китае

Многих русских из числа «отказников» от сотрудничества с органами устраняли сами же русские. Узнавалось, что такой человек неожиданно пропадал, а потом его находили зверски убитым. Находившиеся на японской службе русские, среди которых называли и сына генерала Белова, терроризировали эмигрантов и просто убивали тех, кто мог потенциально быть опасен японцам[1347].

По данным самих эмигрантов, многих русских погубил И. А. Михайлов, бывший министр финансов правительства Колчака, ставший главным советником японцев в Харбине по русским делам. Он вербовал агентов для японцев путем кнута и пряника – деньгами и угрозами. Угрозы эти, по данным эмигрантов, претворялись в жизнь[1348]. Михайлов к этому времени, по свидетельству современников, полностью перенял китайские манеры от еды до философии жизни.

Сын известного при Колчаке генерала Матковского, Михаил Алексеевич Матковский, влиятельный русский эмигрант в Китае, открыто заявлял о том, что при вербовке русских «отказников» японцы нередко пытали и убивали многих из них[1349].

По данным самих русских эмигрантов, из всех эмигрантских организаций наибольший успех в засылке агентов на территорию СССР еще до прихода в Маньчжурию японцев имело общество «Русская правда». Его агенты, преимущественно молодежь, годами успешно работали неразоблаченными в СССР. Однако то ли по старому правилу всякое начинание губилось канцелярщиной, то ли новые хозяева Маньчжурии японцы опасались того, что секрет живучести таких агентов в их возможной двойственности, но, по свидетельству самих эмигрантов, начатое ими дело «погибало под сукном в японских штабных канцеляриях»[1350].

Других русских эмигрантов японцы готовили для службы в своих военных миссиях и жандармских отделах агентами, переводчиками и секретными сотрудниками. В разведывательных целях ими использовались немногочисленные белоповстанческие отряды, еще до прихода японцев проникавшие с территории Китая в Советскую Россию по собственной инициативе или по заданию китайцев для диверсионных действий против коммунистов. Они поставляли японцам информацию о состоянии пограничных рубежей, численности и составе войск и т. п.[1351]

Использовали японцы для борьбы против коммунистов и староверов, используя их ненависть к советскому строю. Они были особенно ценными элементами при проведении диверсий, так как, проживая в глухих местах, отлично знали местность и могли лучше других пересекать год от года все лучше охраняемую границу[1352].

Дело в том, что к концу 1930-х гг. зачастую из трех переходов неподготовленных или слабо подготовленных людей через границу два кончались поимкой или гибелью нарушителей.

С другой стороны, японцы сами опасались диверсий и создавали для борьбы с ними особые охранные отряды. Первые отряды стали формироваться на японской службе в начале мая 1933 г. По данным самих эмигрантов, «солдатами были молодые люди, командные должности занимали офицеры, воевавшие в гражданскую войну»[1353]. При этом за основу для службы был взят старый устав русской армии царского времени. Нередко им приходилось служить в качестве пограничников на самой границе[1354].

Такое внимание японцев к русским эмигрантам объяснялось и тем, что к 1940 г. в Маньчжурию стала активно проникать советская разведка, которая поддерживала антияпонские силы. Японцам нужно было на кого-то опереться в борьбе против этих сил. Единственными заслуживающими серьезного внимания были русские эмигранты, которых пыталась привлечь на свою сторону и советская разведка[1355].

Японская жандармерия не гнушалась брать на службу целые шайки русских гангстеров. По заданию японцев эти гангстеры совершали налеты и похищения[1356], конкурируя в этом с китайцами, и служили крепкой дубинкой в руках японских спецслужб. Сразу после прихода в Маньчжурию японцы приступили к давлению на местные финансовые и политические круги. По данным Амлето Веспы, которого японцы заставили работать на свою разведку, она имела одной из главных целей собирание денег в японскую казну, что делалось путем давления на тех, кто их имел.

По воспоминаниям Веспы, для выполнения «особых» операций по устранению неугодных им лиц японцы предпочитали использовать людей из бывшего отряда Нечаева, так как они считались лучшими убийцами[1357]. В отношении русских, служивших японцам, «Веспа категоричен: в конце концов, в Маньчжоу-Го не останется ни одного порядочного русского, кто сотрудничал бы с японцами. Идут на это только те русские преступники, кого японцы освобождают из тюрем после своего вторжения в Маньчжурию. Эти должны либо исправно кричать «банзай!», либо вновь отправиться на нары»[1358]. Как вспоминал Веспа, его японский начальник говорил ему при инструктаже перед налетами на крупных торговцев разных национальностей, и особенно евреев, у которых японцы вымогали большие суммы денег: