Белоэмигранты на военной службе в Китае

В то же время некоторые русские на японской службе совершали такие подвиги, что их ставили в пример даже самураям. Во время сражения на Халхин-Голе 1939 г. в бою геройски погиб эмигрант Виктор Натаров. Японцы объявили его героем и на одной из станций Маньчжурии вблизи Харбина на русском кладбище поставили ему памятник[1552].

А произошло это так. При эскалации конфликта часть отряда «Асано» в 250 человек, главным образом казаков из Трехречья, была переброшена на усиление группировки японо-маньчжурских войск. Их предполагалось использовать исключительно для разведки, и, по данным самих асановцев, с советско-монгольскими войсками они сражались всего один раз.

Командиром 5-го отборного эскадрона кавалерии «Асано», выдвинутого на боевые порядки, был капитан В. В. Тырсин, забайкальский казак Усть-Уровской станицы. Первые годы эмиграции он жил в Трехречье, где оставил о себе, по данным асановца, казака Коломыльцева, недобрую память. В 1932 г., после оккупации Трехречья японцами, поступил на службу в жандармерию. «Будучи отменным садистом, что не вязалось с его красивой внешностью, он быстро пошел в гору. На совести Тырсина – трое расстрелянных поселян из Трехречья – Ивачев, Патрин, отец Александр. Их обвиняли в сотрудничестве с Советами. Во время допроса Тырсин сорвал с отца Александра крест и его тяжелой цепью бил по глазам арестованных. Его же заслуге приписывают и длительные тюремные сроки в страшной цицикарской тюрьме трехреченских казаков Антипьева, Молокова, Коломыльцева и Власова. В отряде «Асано» был с первого до последнего дня»[1553]. Несмотря на это, Тырсин проявил себя в бою храбрым и талантливым командиром.

Случилось так, что на рассвете его эскадрон из 70 человек столкнулся с таким же по численности отрядом красных монголов. Сначала те приняли асановцев за своих и прозевали начало их атаки. Произошла короткая, но жестокая схватка. По данным источников, «казаки вырубили монголов едва ли не до последнего цирика. Одного офицера живым доставили в расположение японской части, и только двое или трое спаслись бегством»[1554]. Сами казаки потеряли одного убитым и восьмерых ранеными. Убитым и оказался подпоручик Натаров, объявленный японцами героем. Не случайно советские войска, придя в Маньчжурию, первым делом, не успев еще разоружить сорокатрехтысячный гарнизон Харбина, взорвали памятник Натарову.

Использовали асановцев и для пропагандистских целей. Так, вскоре после этого боя их отозвали в Хайлар, где переодели в красноармейскую форму и долго фотографировали. Вскоре в японской и эмигрантской печати появились фотографии с броскими надписями: «Пленные красноармейцы за обедом», «Советские солдаты, бросив оружие, сдаются в плен», «Пленным красноармейцам раздают сигареты» и другими в том же духе.

Многие исследователи отмечают, что во время советско-японских конфликтов отношение японцев к русским эмигрантам ухудшилось[1555]. Это было вызвано разными причинами: с одной стороны, слабой боеспособностью основной массы эмигрантов в сражениях против коммунистов, с другой стороны, японцы опасались, что советская разведка будет использовать их в своих интересах, а с третьей – из-за того, что русские не желали воевать за японцев и широким потоком устремились в другие районы Китая, недоступные японцам, например в Шанхай[1556].

В случае глобальной войны с СССР отряд «Асано» имел своей целью перейти границу, проникнуть в советский тыл и перерезать крайне важную Транссибирскую магистраль[1557].

В составе «Асано» во время Второй мировой войны было не менее 3 тысяч пехотинцев и 500 кавалеристов, воспитывающихся и обучающихся по уставам старой русской армии. По данным советской разведки, к началу советско-японской войны в августе 1945 г. асановцев было 4 тысячи человек[1558]. Русские кавалеристы в составе нескольких эскадронов, бывшие под непосредственным командованием полковника Смирнова Я. Я., находились на станции Сунгари-2 в районе Харбина. С ноября 1943 г. он возглавил всю бригаду «Асано». Сюда же входили кадры русских разведчиков-диверсантов, для японской разведки, которые в 1938–1939 гг. дважды набирались 3-м отделом Бюро по делам российских эмигрантов[1559]. По данным японцев и самих русских эмигрантов, «набор производился обычным порядком, как и в другие отряды. Нужные лица вызывались в 3-й отдел, где опрашивались, на них заполнялись анкеты, и после проверки они направлялись для обучения в отряд. На эти наборы было направлено несколько десятков человек»[1560].