Белокурая гейша

Для меня Япония всегда была кроткой страной, населенной благовоспитанными людьми. И единственным домом, который я знала с тех пор, как отец привез сюда мою маму и меня, совсем еще крошку. Он знал, что моя мама больна и плавание из Сан-Франциско еще больше подорвет ее здоровье, но она отказывалась расставаться с ним.

И поэтому поехала. Вместе со мной. Всякий раз, как я вспоминаю маму, сердце мое обливается слезами. Для меня подобные воспоминания очень тяжелы. Мама умерла в первый же год в Японии, и я никогда ни с кем не делила боли утраты, особенно с отцом. Казалось, в моем присутствии он сдерживает свои чувства, но я знала, что он любит меня. Именно поэтому я и не понимала, отчего сейчас он ведет себя столь странно.

Что же ты натворил, папа? - хотелось мне задать ему вопрос, но я этого не сделала. Я никогда не называла его папой в лицо, потому что он этого не понимал. Он был моим отцом, не больше и не меньше.

Когда тонкие колеса коляски покатились, подскакивая, по небольшому мосту, я была вынуждена ухватиться за сиденье и снова выглянула наружу, не сумев побороть искушения, но на этот раз отец меня не одернул. Я ахнула, поддаваясь охватившему меня радостному удивлению. Хотя время близилось к закату, я с восхищением взирала на западные холмы, отбрасывающие темно-сливовые тени, и на простиравшиеся до линии горизонта пшеничные поля, под проливным дождем, казавшиеся золотистым морем.

Дождевая капля упала мне на нос, и я стряхнула ее, вполголоса ругаясь на смеси английского и японского. Я свободно владела двумя языками, так как изучала их одновременно. Япония являлась моим домом, в котором я прожила большую часть жизни, и я очень гордилась своими лингвистическими способностями. Хотя из-за своих белокурых волос в этой стране темноволосых женщин я частенько чувствовала себя не в своей тарелке. Отец уверял меня, что со временем я стану такой же красивой, как моя мама, но ему ничего не было известно о моем желании стать гейшей. Я улыбнулась и подумала о том, что мама бы наверняка это одобрила. Гейшами все восхищались. Они были самыми красивыми женщинами во всем, начиная от походки и одежды и заканчивая духом.

Я снова вздохнула, в этом порыве воздуха выпуская все свое раздражение. Если я буду жить в монастыре, то никогда не сумею стать одной из них. Я буду обречена влачить жалкое, безрадостное существование, быть покорной и проводить дни в молитвах, а ночи в одиночестве. Красота и блеск страны цветов и ив сулила гораздо больше. Но пока моя мечта стать гейшей только тем и остается - мечтой.

Мы ехали уже примерно час, а может, и больше, и небо начало темнеть, а на земле залегли длинные зеленые тени. До меня доносилось карканье живущих в древних соснах воронов, будто таким торжественным хоралом они приветствовали меня в моем новом жилище.

Нет, подождите-ка, вовсе не птичьи голоса я слышала, а громкие удары бронзового гонга, разносящиеся по округе и сливающиеся с барабанящими по пологу каплями дождя. Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как наш рикша тащит коляску по узкой аллее с нависающими над головой ветвями деревьев, скрывающими из вида темнеющее небо.

Внезапно дождь прекратился, будто повинуясь воле богов. Прислушавшись, я различила шум воды, текущей по маленьким акведукам у дороги, почти скрытым большими, похожими на папоротник растениями. Мы продвигались по вьющейся между холмами тропе, которая внезапно оборвалась.

Юноша-рикша остановился и склонил повозку к земле. Я облегченно выдохнула.

- Мы на месте, Кэтлин, - произнес отец, хотя я не уловила в его голосе радости.

- В монастыре?

- Да.

Мне тут же захотелось сбежать. Как можно дальше.

Выбираясь вслед за отцом из коляски на негнущихся ногах и в мокрых ботинках, я поразилась царившей вокруг тишине и осмотрелась. Куда все подевались? Обычно монахи и монахини разгуливают по окрестностям в своих забавных соломенных шляпах, похожих на корзины и скрывающих лица. Ладони их вытянуты вперед, и они просят милостыню низкими заискивающими голосами.

Но моим глазам предстали лишь тусклые красные ворота, стоящие перед лестницей с очень крутыми ступенями, ведущей к маленькому храму с алыми столбами, поддерживающими тяжелую, крытую серым листовым железом крышу. По территории храма были развешаны сотни фонариков, а на каменных пьедесталах возвышалось несколько статуй небесных сторожевых псов.

Я почти ожидала, что они начнут лаять, когда мой отец стал поспешно подниматься по ступеням. Настроение у него было мрачным. Я сделала было шаг вперед, намереваясь последовать за ним, то тут вниманием моим завладели восхитительные пурпурные полевые цветы, растущие в зарослях у лестницы. Они манили меня своими длинными мягкими лепестками, напоминающими о тончайшем шелке, который носят гейши. Ослепленная их красотой, я склонилась, чтобы сорвать веточку цветов, как вдруг…