Белокурые бестии

Столь пристальное внимание окружающих к своему творчеству Николай Иванович объяснял тем, что за последние два столетия классический танец превратился в орудие порабощения, сковывающее природные способности человека, не случайно ведь француз Петипа нашел себе приют в монархической России, где балет был сразу же взят на вооружение деспотической властью, а уж о расцвете балета при коммунистах и говорить нечего, но зато теперь, когда на голову людей свалилось так много свободы, именно его подход к танцу наиболее актуален, так как суть этого подхода заключается в том, что хореограф должен полностью самоустраниться, предоставив танцовщику полную свободу самовыражения, позволяя ему раскрепоститься и выразить в танце все, что у него накопилось на душе, а накопилось у наших сограждан к настоящему моменту не мало, так как многие из них долгое время, особенно в застойные годы, чувствовали себя очень скованными, а теперь, когда на них неожиданно обрушилась свобода, вся эта энергия прорвалась наружу и бьет не то, что ключом, а как настоящий фонтан, точнее даже, как нефть из свежей, только что пробуровленной скважины, поэтому он сам иногда чувствует себя даже этаким первопроходцем, геологом, натолкнувшимся на колоссальное месторождение, таящее в себе запас колоссальной энергии, готовой прорваться наружу в любой момент, в любом месте, в том числе и прямо тут, из почвы у него под ногами, стоит только туда ткнуть палкой. И как показывает пример их небольшой артистической коммуны, это действительно так, но, в отличие от политики и экономики, где сейчас царит полный беспредел, он относится к открывшемуся ему богатству, являющемуся общественным достоянием, с колоссальной ответственностью, так как просто не может иначе, потому что так велит ему его совесть и долг художника.

Вот эта свобода самовыражения исполнителей и делает каждый спектакль его театра общественно значимым явлением, потому что в каждой своей постановке он стремится достичь максимально обобщенной символической выразительности, схватить самое главное, самую суть происходящего вокруг, иными словами, поведать зрителям о времени и о себе.

— Ну надо сказать, это вам очень хорошо удается! — вдруг сказал Николай, который, как заметила Маруся, на протяжении всей речи Кречетова сидел, откинувшись на спинку дивана, как бы впав в прострацию, и только блаженная улыбка все больше растягивала его и без того огромный рот. Это ее нисколько не удивило, так как перед самым приходом сюда, у подъезда дома Николай сделал несколько жадных затяжек «Беломором», который, как правило, он всегда носил с собой «заряженным». Теперь же он весь встрепенулся и глазами выразительно показал Марусе на экран, где уже в два раза большее количество людей в тренировочных костюмах, настоящая толпа, извивались, корчились, катались по полу, прыгали, бились в конвульсиях, на сей раз под музыку Шопена. Люди, действительно, были разных возрастов, правда, подавляющее большинство из них были женщины. Маруся заметила, как одна из них, уже довольно пожилая, присев на пол и пропустив руки между ног, ловко скакала, как лягушка. Николай Иванович, заметив, что они смотрят на экран, удовлетворенно произнес:

— Да, это «Вальс», одна из лучших наших композиций, — и тут же попросил Манану немного убавить звук, чтобы гости не отвлекались.

Конечно он мог предоставить Марусе и Николаю необходимых исполнителей для спектакля, тем более, девушек, которых в его театре было гораздо больше, чем молодых людей, но если речь идет всего лишь о каких-то пяти человеках, то тут и говорить не о чем, любого пола и возраста, на любой вкус, ведь в его труппе в настоящий момент насчитывается, если он не ошибается, уже четыреста семьдесят девять человек, не считая его самого, Мананы и еще трех его ближайших помощников. Хотя он и не совсем понимал, зачем это нужно, зачем лишний раз отвлекать людей, когда под его руководством любой из членов Академии после двух-трех репетиций с легкостью справится с любой, самой сложной балетной партией, так что эту проблему можно было уже считать решенной. Столь огромные размеры труппы объяснялись тем, что у него, в отличие от других театров, у желающих выступать на сцене не спрашивали никаких дипломов и удостоверений, так как от них не требовалось никакой предварительной подготовки, достаточно было сделать вступительный взнос, чисто символический, всего пятьсот рублей — все остальное он брал на себя.