Белокурые бестии

Маруся должна была снова встретиться с Блумбергом через неделю и передать ему синопсис, то есть краткое изложение содержания будущего романа, о котором они с ним накануне договорились и, если он все это одобрит, то он даже обещал ей выплатить крупную сумму денег в виде аванса, а деньги ей сейчас были очень нужны, тогда бы она сразу пошла и купила бы себе сигарет и еды.

Поначалу Костя был категорически против этой затеи с детективом и даже заявил Марусе, что порвет с ней все отношения, если она за это возьмется. Но на следующий день его настроение вдруг резко изменилось, он сказал, что, в сущности, в этом нет ничего страшного, он даже готов сам все за нее сделать.

Конечно, Костя не сомневался, что и Маруся сможет сама без него справиться и написать вполне приличный детектив, но ему теперь очень хотелось попробовать себя в этом жанре и не просто из спортивного интереса, ему это было нужно еще и в качестве психотерапии, для его психического здоровья, так как Косте было важно проверить, достаточно ли он адаптировался к миру, и готов ли он к встрече с обыкновенным средним человеком, типичным представителем современной цивилизации в лице Блумберга, или же нет. Но Костя, конечно же, поставит на книгу имя Маруси и гонорар он тоже готов полностью уступить ей, потому что в данном случае, она будет выполнять очень важную роль своеобразного амортизатора между ним и миром.

Костя не сомневался, что он без труда справится с этой задачей. Правда за всю свою жизнь он прочитал всего один детектив, кажется Жапризо, и хотя это было очень-очень давно, еще в юности, но у него до сих пор осталось от этого чтения чувство глубокой тошноты. Более того, когда много лет назад он где-то вычитал, что Ахматова всегда держала у себя детектив под подушкой, он окончательно утратил всякий интерес к ее творчеству, а она к тому же любила еще и Булгакова, «Мастера и Маргариту», ну это уж и вовсе находилось за пределами костиного понимания…

В тот момент, когда Костя говорил об этом Марусе, его лицо вдруг исказилось какой-то страдальческой гримасой, и Маруся даже испугалась, что сейчас с ним опять случится припадок злобы, но Костя сдержался, взял себя в руки и снова вернулся к тому, что он собирается делать.

В сущности, ему совсем не обязательно было читать детективы, достаточно было того, что телевизор в его комнате был почти все время включен, и он за последние годы как-то между делом успел просмотреть огромное количество детективных фильмов и триллеров, и они, в отличие от книги Жапризо, почему-то не вызывали у него никаких особых эмоций. Так что он думал, что теперь ему не составит большого труда самому состряпать нечто подобное.

Если Маруся читала «Философию поэзии» Эдгара По, например, то она, наверняка, помнит, как тот описывает свои мысли перед тем, как приступить к сочинению поэмы «Nevermore»: «каркнул ворон: Nevermore и т д.». Сначала По задается вопросом, что является наиболее трагическим в этом мире. Самое трагическое — это смерть, тогда как самым поэтичным является «любовь». Поэтому По приходит к выводу, что сюжетом трагической поэмы должно стать не что иное, как «смерть любимой девушки»… Таким образом, Эдгар По последовательно, постепенно показывает, как он приходит к тому или иному образу своей поэмы, и ведь у него совсем неплохо получилось, не правда ли:

И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,
Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне…

Но если так можно работать над стихами, то уж над каким-то паршивым детективом, состоящим из элементарных кубиков, и подавно… Нет, Костя не собирался следовать по стопам Умберто Эко, от одного имени которого Костю тоже тошнило, он собирается написать обыкновенный, банальный детектив. И если Маруся смотрела фильм Годара «Детектив», то она должна понять, что он имеет в виду, ведь любой детектив составлен из определенного набора штампов, своеобразных маленьких кубиков, которые более или менее искушенный в этом жанре автор, как правило, переставляет, меняет местами, не особенно напрягаясь и без особого труда выдавая все новые и новые сюжетные линии и интриги, в общем, эта задача по силам и ребенку или даже компьютеру. Потому что, если эти составляющие «кубики» — штампы ввести в электронную память, то компьютер, наверняка, тоже смог бы их варьировать не хуже, чем человек.