Белокурые бестии

Все кругом постоянно требовали от Светика денег, ведь он же сам натрепал, что скоро из Лондона ему переведут крупную сумму, и теперь пришло время расплачиваться и за прогулки на катере, и за квартиру, и за телевизор, и за пиво. Понятное дело, что теперь Светику захотелось обратно в Питер. А Костик тем временем решил устроить банкет в честь гостя из культурной столицы России, и на этот банкет собрались все руководители местной администрации, финансовые воротилы, короче, авторитеты. И когда все уже достаточно выпили, они стали вставать и произносить речи, какие-то совершенно бессмысленные выступления, то есть целью каждого было похвастаться перед столичным гостем и привлечь к своей персоне его внимание.

Встает, к примеру, директор местного банка и говорит:

Я хочу рассказать вам о своем сыне. Он, вообще-то, сейчас учится в Гарварде, и уже добился значительных успехов в изучении генетики, но скоро собирается приехать к нам, хотя бы ненадолго. Так вот сегодня он мне звонил и передавал огромный привет Святославу, кажется, у них даже нашлись общие знакомые… — И выпивает за здоровье Светика.

Потом встает глава местного универмага и лепит:

А моя дочь сейчас организует конгресс молодых славистов в Париже. И она была бы счастлива видеть у себя Святослава, она, кажется, уже выслала ему приглашение по дипломатической почте. Надеюсь, Святослав, мы с вами надолго останемся добрыми друзьями, и вы, даже после возвращения в родной город, нас не забудете…

А потом встает уже человек, который вообще контролирует всю местную проституцию, и заявляет:

А вот мой сын вообще мечтает с вами познакомиться, он уже сегодня утром вылетел из Нью-Йорка и спешит на нашу встречу. Надеюсь… — и он смотрит на свои часы, роскошный «Роллекс» — надеюсь, он скоро появится здесь. Он специальный корреспондент газеты «Нью-Йорк Таймс» и хочет сделать репортаж о поездке Святослава в наш город.

И так по очереди все встают, и каждый рассказывает такую основательную историю про своего сына или дочь, просто сами-то они уже такие солидные папики, а их дети по возрасту, да и по интересам, как им казалось, способны были больше заинтересовать Светика.

А тем временем очередь постепенно дошла до отца Костика, который тоже сидел рядом со Светиком и своим сыном, и все выпивал и выпивал при провозглашении очередного тоста. И он тем временем основательно набрался, и, когда до него дошла очередь, встал, поднял бокал и сказал:

А мой сын — алкоголик, наркоман, гомосексуалист, вор и извращенец. Но именно он пригласил в наш город Святослава, поэтому давайте выпьем за его здоровье!

И все так немного передернулись, но выпили, потому что не могли же они отказаться. А Костик, хоть и напился, но все равно глаз не спускал со Светика, и у дверей дежурили два здоровенных охранника, так что Светик даже и в туалет не мог выйти без сопровождения.

Светик этот банкет в своей «статье» тоже подробно описал, добавив от себя еще кое-какие подробности, которые ему Костик по секрету про каждого участника банкета сообщил. Например, что его собственный папаша, который так гордился своим сыном-педерастом, утащил с кладбища небольшую, но все равно достаточно увесистую могильную плиту, на которой было написано: «Иван Петрович Сидоров. 1900–1990. Покойся с миром, милый дедушка.». На ночь он поверх одеяла клал ее на себя и без этого просто не мог заснуть, и это, действительно, было так, потому что его сынок Костик сам рассказал об этом Светику, и Светик, кстати, не забыл на этот свой источник информации указать в «статье», пусть он с ним разбирается, если это неправда, потому что профессиональная совесть журналиста и глубокое уважение к скромным труженикам Тамбова не позволяли ему брать факты с потолка, а то бы он так всех обосрал, что эта могильная плита показалась бы им просто обычным пуховым одеялом, невинным свадебным подарком новобрачным от доброго дедушки, Ивана Петровича Сидорова.

Ну а директор банка, добрейшей души человек, который тоже очень гордился успехами своего сына, который обучался в Гарварде, видимо, ради будущего своего любимого чада был вынужден экономить буквально на всем, поэтому он и жил в огромном трехэтажном деревянном доме на берегу реки, очень запущенном и заброшенном, а маму свою держал в подвале, то есть она сама там жила, ради внука, и ей там было очень хорошо, потому что он ее не забывал и как заботливый сын два раза в день приносил ей туда овсяную кашу в алюминиевой миске, овсяная каша очень полезна для здоровья, и его мама очень ее любила — этот факт Светик тоже мог документально подтвердить, он слышал, как его новые друзья, тщательно охранявшие его покой, с нескрываемым восхищением и пониманием обсуждали альтруизм тамбовского банкира и сочувствовали его материальным проблемам.