Белокурые бестии

Потом, с годами, образцы для подражания периодически менялись, так как каждая из приводимых Марусе в пример героинь через какой-то промежуток времени оказывалась не столь совершенной, как маме казалось первоначально, она находила в ней какой-то изъян, или у той что-нибудь случалось в жизни, какая-нибудь неурядица или катастрофа и постепенно ее место занимала другая. Так Галя, например, которую мама чаще всего приводила Марусе в пример в детстве, работала сейчас в школе учительницей и месяцами не получала зарплату, развелась с мужем и жила одна с ребенком, все это теперь уже не казалось маме особенно привлекательным, и она даже забыла о ней думать.

Еще два года назад мама постоянно ставила в пример Марусе дочку ее школьной подруги Лику, ту самую, которая порекомендовала ей Соловьева-Разбойника и которая, по ее мнению, «цвела и пахла». Лика была даже лет на пять младше Маруси, поэтому ее пример казался маме еще более ярким и убедительным. Лика училась вместе с Марусей в школе, маленькая черненькая девочка с черными блестящими глазками, ее мама, Эллочка, дружила с марусиной мамой, и Эллочка рассказывала всем, что ее дед был болгарин, Васил Попов, причем не Попов, как у русских, а именно Попов, с ударением на первом слоге. Раньше Эллочка шила Лике разные наряды, то Красной Шапочки, то Золотой рыбки, то Хозяйки Медной Горы…

Потом Лика выучила итальянский язык и устроилась работать в фирму «Версачче», затем оформила фиктивный брак с пожилым итальянцем и купила себе квартиру на Фонтанке. Она сделала там евроремонт, мебель купила всю черную, а паркет сделала наборный, из ценных пород дерева, еще она купила себе собаку чау-чау, и с этим щенком занималась Эллочка. А когда чау-чау повредила себе лапку, Эллочка стала промывать ей рану, и собака вдруг как вцепится ей в руку, полруки отхватила, Эллочка после этого случая даже боялась к ней подходить и просила Лику ее усыпить, но той было ее жалко. Помимо квартиры на Фонтанке с ванными и джакузи, она еще построила себе трехэтажный каменный дом в Комарово и разъезжала по городу на «БМВ» с личным шофером.

Однако пару лет назад Лика поехала в Италию рожать ребенка от своего нового любовника, и там вдруг выяснилось, что ей не только нечем заплатить за услуги врачей в родильном доме, но и не на что купить ребенку даже детское питание и подгузники, тем более она не могла вернуться обратно, так как у нее не было даже билета, и Эллочка, ликина мама, бегала по всем знакомым и занимала у них деньги, чтобы срочно помочь Ликочке с ребенком. Фирма, в которой работала Лика, неожиданно разорилась, и деньги, которые должны были ей перевести на ее счет в Италии, так и не пришли, более того, владелец фирмы, итальянец, скрылся в неизвестном направлении, и теперь его разыскивала чеченская мафия, так как за фирмой числилось огромное количество долгов. По ходу всех этих глобальных событий, когда Эллочка у всех, в том числе и у марусиной мамы, занимала деньги, выяснились еще всякие мелочи. Например, что новый любовник Лики периодически ее бил и всячески Эллочку третировал, сама же Лика оказалась чуть ли не законченной алкоголичкой, все эти внезапно выяснившиеся факты сильно подмочили репутацию Лики в глазах мамы.

Правда, Лика опять неплохо устроилась, у нее теперь было целых два любовника — Юра, глава тамбовской группировки, и Хамат, лидер питерских чеченцев, они обеспечивали крышу для ее совместной российско-итальянской фирмы, на сей раз торговавшей мебелью, кроме того Лика открыла магазин на Литейном, где продавала итальянское женское белье, кружевные трусы, лифчики, боди, корсеты. Тут она завела себе нового любовника — Венедикта, он контролировал всю питерскую проституцию, а замуж выйти она решила за Магомеда, чеченца, потому что Магомед мог обеспечить ей надежную защиту. Вскоре на Лику стали наезжать какие-то люди, требовали отстегивать им бабки, создавалось впечатление, что ни Юра, ни Хамат, ни Венедикт, ни Магомед ни фига не делают…

* * *

Статья, которую Светик оставил у Костика на батарее, предназначалась, якобы, для одного из московских журналов, и ее действительно могли бы напечатать и в «ПТЮЧе», и в «ОМе», потому что Светика там все знали, но только кому там этот Тамбов интересен, да и статья получилась слишком объемная. Но Светик все равно ее написал, а черновик как будто случайно забыл у Костика, пусть почитает, а может быть, даже и вслух, своим братьям по разуму. Там ведь и Гоголя-то, наверное, никто не знает, поэтому Светик очень хорошо себе представлял немую сцену, которая последует за публичным чтением этой его «статьи» в кругу тамбовской братвы. Они ведь, кажется, все хотели прославиться, а теперь они уж точно войдут в историю. А для того, чтобы Маруся эту картину себе лучше могла представить, он эту «статью» ей тут же вслух со своими комментариями зачитал.

Для затравки Светик начал свою статью с лингвистических штудий, для солидности, чтобы больше на серьезную статью было похоже: