Белокурый красавец из далекой страны

– Ну ты даешь! Тебе небезопасно ходить здесь одной. Ладно, давай я отведу тебя обратно. А хочешь, пошли ко мне, поболтаем.

– Хочу! Очень хочу!

– Садись в машину, а то ты совсем замерзла.

Парни у ларька проводили их жадными взглядами. Один было двинулся навстречу девушкам, но Юля окинула его таким беспощадным взглядом, что тот быстро передумал и ретировался обратно.

– С тобой же бог знает что могло случиться, – запричитала Юля, включая печку. – Ничего, сейчас отогреешься. Может, позвонить Сергею?

– Позвони, – с благодарностью согласилась Мона. – Он, наверное, переживает.

Но, как выяснилось, Сергей даже не понял, что жены нет дома, – ее побег прошел незамеченным. Юля пообещала доставить его жену домой в целости и сохранности, а сама Мона почувствовала себя крайне уязвленной.

«Переживает он… как же», – с горечью подумала она.

Юля мысленно потирала руки. Судя по тому, в каком состоянии Мона, дела совсем плохи.

– Сейчас поболтаем, чайку попьем, и ты мне все расскажешь, – говорила она, паркуя машину. – Тебе повезло, что я оказалась в тех краях. Не нужно больше сбегать из дома. Что за детский сад? Иностранка, в чужой стране… тем более в твоем положении.

– Юля, я все понимаю. Конечно, ты права. Но мне было так плохо… Если бы ты только знала…

Они поднялись в квартиру, и за чашкой чая Мона поведала подруге обо всех своих неприятностях.

– Мне даже в самом страшном сне не могло привидеться, что я вернусь в Каир – с животом и без мужа, – грустно подытожила Мона. – А Сергей ведет себя так, как будто это всего лишь мелкие неприятности.

– Я понимаю, что тебе обидно. Но ведь у него, похоже, действительно нет вариантов. Остаться в Украине во время революции и потерять хорошую работу… или поехать делать карьеру за рубеж, – по-моему, выбор очевиден. Да сейчас больше половины украинцев мечтают оказаться на месте твоего Сергея! Иметь такую прекрасную возможность уехать из страны – этим просто грех не воспользоваться.

– Я все это знаю. Но поставь себя на мое место…

– Ты вернешься в свою страну, родишь ребенка, и со временем Сергей заберет тебя к себе. Не нужно так уж драматизировать. Да, вам хотелось быть вместе уже сейчас… но не всегда все получается так, как нам хочется. Это всего лишь временная разлука. Думай о будущем.

– Да, конечно… Но…

– Никаких «но». Разве твои слезы что-то изменят?

– Ничего, – опустила голову Мона. – Видимо, это моя судьба. Нельзя изменить предначертанное Аллахом.

– О господи! – Юля возвела глаза к потолку. – Ну хорошо, давай назовем это волей Аллаха. Главное, чтобы ты успокоилась. Все будет в порядке, и никто в Египте тебя не съест. В конце концов, это твоя родная страна. Скажи по-честному: тебе ведь здесь непросто? Другие люди, незнакомый язык, странные традиции… А там все родное, знакомое. Ведь так?

– Ты права: мне здесь непросто, – согласилась Мона. – А временами откровенно тяжело. Но я настроилась на то, что теперь это и моя страна, мой дом. Хотела учить ваш язык… надеялась, что со временем я привыкну и обживусь. Главное, чтобы мы с Сергеем были вместе.

– Будете… если это предначертано Аллахом. Так ведь говорят у вас в Египте?

– В Египте про Сергея лучше вообще никому не знать, – хмуро откликнулась Мона.

Так или иначе, разговор с Юлей помог ей слегка успокоиться. Мона взяла себя в руки и поняла, что все ее слезы и истерики ни к чему хорошему не приведут, а лишь испортят отношения с мужем. Юля, в свою очередь, тщательно анализировала полученную информацию. Многое она уже знала от Тамары Николаевны, но все же откровения Моны кое-что прояснили. Похоже, отношения молодоженов дали трещину, и неизвестно, что будет дальше. Жаль только, что Сергей уезжает. Вот бы уехала Мона, а Сергей остался… Уж она бы постаралась подобрать ключик к его сердцу.

Ближе к полуночи Юля доставила беглянку домой. Сергей встретил ее довольно холодно, но Мона, полная решимости вновь наладить свою семейную жизнь, постаралась не заострять на этом внимание. Впервые за долгое время они поговорили спокойно, без слез; Сергей пообещал решить вопрос с легализацией их брака, а Мона попросила прощения, хоть и не чувствовала себя слишком виноватой. Она твердо решила помириться с мужем до отъезда и ради этого была готова временно забыть о гордости.

Приближалось время расставания; Мона и Сергей улетали из Украины с разницей в два дня. Уже были собраны чемоданы, и в квартире воцарилось ожидание предстоящей разлуки. Свекровь постоянно причитала, что ее любимый и единственный сын вновь отбывает в дальние края, оставляя старушку мать в революционной Украине. Мона была на грани истерики; она старалась сдерживаться, но безрезультатно. Женщины так и сидели каждая в своей комнате, оживляясь лишь при появлении Сергея. Что касается его самого, то он старался бывать дома как можно реже, чтобы не видеть глаза жены и матери, в которых застыло почти одинаковое выражение обиды и тоски. Он презирал себя за малодушие, но ничего не мог с собой поделать и в отчаянии искал все новые способы улизнуть из дома.