Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

Несмело я теперь ставлю
Под стихами, повестями и статьями
Свою подпись — Максим Богданович.

Хочу — и стыжусь и боюсь,

И не могу поставить Ваше имя.
А мне было б радостно до боли
Видеть его рядом со своим.

Еще ребенком я слышал,

Что есть на небе двойные звезды,
Которые так близки между собой
И так дружно сливают свой свет,
Что нам кажутся одной звездою.

Доля их — это ж наша доля.

Вы, и сами того не замечая,
Так много дали мне,
Так наполнили собою мою жизнь,
Что еще могу я сказать,
Заглянув в свою душу:
Что там Ваше и что мое?
Вот почему я чувствую себя виноватым,
Когда я ставлю под стихами иль прозой
Только свою подпись — М. Богданович.

Но люди пусть всё же узнают,

Их прочитав,
Что это им звезды двойные
Светили одной звездой.

1914 (?)

«Я — незаметный, серый человек…»

Я — незаметный, серый человек.
Но Вами, только Вами полна моя душа.
Льются из нее стихи о Вас,
Как льется весной сквозь кору чистый сок
Из переполненного им серого клена.

1914 (?)

«Здесь мои покоятся чувства, когда-то живые…»

Здесь мои покоятся чувства, когда-то живые…
Может, полюбите вы кладбище их навещать…

Между 1909 и 1915

«Замер напев — и сама отозвалася нежно на лире…»

Замер напев — и сама отозвалася нежно на лире
Звоном тишайшим струна…
                                            Может, откликнетесь вы?

Между 1909 и 1915

«В жизни всё надоело, признаться…»

В жизни всё надоело, признаться,
Злость из сердца ушла и печаль,
Крыльям больше моим не подняться,
Не умчусь я уж в синюю даль.

Нудно льются, тоскливы и серы,

Словно мутными волнами, дни…
Ой, зачем я надежды и веры
Погасил в своем сердце огни?..

Между 1909 и 1915

«Как широко в бору разлился вольный шум!..»

Как широко в бору разлился вольный шум!
То он гудит в ветвях, то слышен легкий шорох,—
Стихает вдруг в душе борьба неясных дум
            Под гул спокойный, ровный бора.

Наверно, в том бору под шорох сосняка

Хозяйка всех лесов заводит песню тихо.
И под ее напев свободно взросшего сынка
            Минует дум разбитых лихо.

Он может всё в бору понять и пережить:

И каждый треск, и стон, и звонкий птичий клекот;
Душе его родным, знакомым должен быть
            И гул громов, и травки шепот.

Пусть уплывают дни его в безбрежный океан, —

Не властна смерть над тем, кто век живет так вольно!..
 В душе всплеснул огонь! Его закрыл туман…
            И сердцу бедному так больно!

Между 1909 и 1915

«Сегодня ночью я в царстве сказки…»