Белорусские поэты (XIX - начала XX века)

Созревших хлебов золотые посевы
За селами, там, где лесов рубежи,
Склонили колосья до самой межи
С призывным шептаньем: мои жнеи, где вы?

И жнеи сошлися. Направо, налево,

Срезая колосья налившейся ржи,
Задвигались быстро серпы, как ножи,
Под жнивные, старые вечно напевы.

Тоскливая древняя песня плывет

В колосьях склонившихся шепчущей нивы
И в пуще теряет свои переливы.

Плывет эта песня ко мне и зовет,

И в сердце, как звонкие косы, поет:
«Ты так же, брат, сеешь… а где твое жниво?»

1910 или 1911

«Для тебя, отчизна предков моих…»

Для тебя, отчизна предков моих,
Ничего не пожалею я на свете.
Я на целый мир воспел бы долы эти
И воздвиг дворцы на кладбищах твоих.
Рад бы я тебя душой согреть,
Солнце взять и звезд небесных, золотых
И венок оплести тебе из них,
Чтоб сияла ты в добытом цвете.
За тебя готов погибнуть я в бою
С той неправдою, что терпишь ты от бога
И от сына своего слепого.
За тебя свою я душу погублю
И за это лишь прошу тебя, молю:
Не гони меня от своего порога.

Из Т. Шевченко

А. О. КОЗАЧКОВСКОМУ

Давно всё это было. В школе
Я у дьячка — учил дьячок —
Стащу удачно пятачок
(Ведь был я чуть совсем не голый,
Такой оборвыш) да куплю
Листок бумаги и сошью
Красиво книжечку; крестами,
Узором завитков с цветами
Кругом листочки обведу
И списываю Сковороду
Иль там «Три царие с дарами»
Сам для себя… и в бурьяне,
Чтоб не увидел кто, запрячу
И там пою, а то и плачу.
И довелося снова мне
Под старость с книжками скрываться,
Писать украдкой да стараться
И петь и плакать в бурьяне, —
И тяжко плакать! Кто же знает,
За что господь меня карает?
В ученье, мучаясь, я рос,
В ученье поседеть пришлось,
И на ученье ж в гроб положат;
И это из-за пятака,
Что своровал я у дьячка…
Так вот как бог карать нас может.

<1914>

Н. И. КОСТОМАРОВУ

Лучи веселые играли
В веселых тучках золотых.
Гостей безвыходных своих
В тюрьме уж чаем оделяли
И часовых переменяли,—
Синемундирных часовых.
Но я к дверям, всегда закрытым,
К решетке прочной на окне
Привык немного — и уж мне
Не было жаль давно пролитых,
Давно сокрытых и забытых
Моих кровавых тяжких слез.
А их немало пролилось
В пески полей, сохой не взрытых.
Хоть рута, хоть бы что взошло!
И вспомнил я свое село, —
Кого-то в нем я там покинул?
В могиле мать, отец загинул…
И горе в сердце низошло:
Кто вспомнит, в ком найду я брата?
Смотрю, — к тебе, чтоб повидать,
Земли черней, мой друже, мать
Идет, с креста как будто снята.
Господь, тебя я восхвалю!
За то спою свой гимн суровый,
Что я ни с кем не разделю
Мою тюрьму, мои оковы.

Между 1911 и 1916

В НЕВОЛЕ