Белоснежка, 7 рыцарей и хромой дракон

Убью. Нет слов. Я - в шкафу, он - с моим бюстгальтером на плече, никакой романтики. Не так должно происходить первое признание в любви, вот чурбан-то. Я же как мечтала: море и теплый песок по ногами или в прекрасном саду, а мы – с бокалами шампанского. В крайнем случае, только в виде исключения, на Эйфелевой башне. Ветер, у меня красиво развеваются волосы.

А он! В шкафу!

- Ты чего пыхтишь?

- Не пыхчу. Не романтичный ты, Полунин.

- Пыхтишь, ежиком таким симпатичным. И с чего я не романтичный? Ты слышала, ежик, я тебя люблю.

- Это хорошо.

Прижимавший меня Полунин отстранился, приоткрыл дверь, чтобы добавить в шкаф света и посмотреть на мое бессовестное лицо. Я поморгала, бросив взгляд на родную комнату с разбросанными повсюду вещами.

Пока мы тут болтаем, зритель ждет, чем бы его удивить…

- Саша! Твою… Ты о чем сейчас думаешь? У нас с тобой очень серьезный разговор.

Я выскочила и схватила платок, какую-то кофточку, накидывая на себя, впрыгнула обратно в шкаф. И тут же была прижата к стенке разъяренным мужчиной.

- Да ты вообще слышишь меня, Александра? Ты меня любишь? Хоть немного!

И я замерла. Осознавая. Адреналин понемногу начал выветриваться из моей шальной башки. Полунин был слишком напряжен. Ой.

- Я люблю.

- Любишь?

- Очень. А ты?

- Ежик мой. Сашенька моя.

Его губы были сладки. Руки горячи. Можно бродить столетиями по свету и не найти своего мужчину, знакомясь со случайными попутчиками, утирая слезы ошибок, стесняясь ненужных побед. А бывает, встретишься глазами и все, как печать. Его подпись на твоем маленьком пыхтящем сердце.

Мы закрыли дверцу и целовались в темноте. Пока Полунин не хмыкнул и не скомандовал.

- Открывай.

И я открыла, прямо на сцену. На встречу ахающей и поднимающейся с мест публике.

- Наконец-то, - простонал Николя, - я уже замучался эту дверь перетаскивать. Слишком тяжелый у тебя фокус.

Он выглядел взмыленным, жилет задрался, рубашка торчала из-за пояса. Хорошо, хоть дверь успел прислонить и отошел. Как бы мы спалились, если бы выпрыгнули с Полуниным из двери во время ее переноски. Что значит, наспех придуманный номер, чудом избежали провала.

- Вот черт, - пробормотала я, поправляя криво повязанный на голове платок. Заработавший снова микрофон разнес мой голос по залу. Люди засмеялись.

И вдруг резко затихли. Полная тишина. Замерло жюри с занесенными карандашами над оценочными таблицами. Спонсоры застыли в своих комфортных широких креслах, кто с улыбкой, кто с отпавшей челюстью. Молчали зрители, поднявшиеся и раскинувшие руки для аплодисментов.

Я недоуменно повела головой. И… закрыла ладонями округлившийся рот.

Сбоку от меня стоял на одном колене Полунин.

- Я романтичный, Саша.

Однажды мама пришла с дня рождения одной из своих подруг по работе, Наташи Одоевской, и позвала меня на разговор прямо в коридор. Снимая верхнюю одежду, она строго сказала:

- Запомни мои слова, дочь, пока я не забыла их сама. Не мешай своему мужчине делать тебя счастливой.

Оказывается, на празднике моя родительница наблюдала следующую картину. Муж подруги принес огромный букет, чтобы поздравить любимую. Та всплеснула руками: «Родненький, зачем, это же так дорого?». Он пытался помочь жене переносить к столу посуду, на что та сказала, что расставит все сама. Предложения расставить стулья, помешать овощи, встретить брата Илью – все мило отвергалось. «Мне быстрее все сделать самой, чем волноваться или переделывать» - призналась Наташа моей маме.

В результате муж сел вместе с гостями и уже не пытался что-либо делать. Рядом с ним чинно сидели и тоже не мешали маме два сына-подростка.

Может быть они и научились делать так, чтобы потом не переделывать, но кто б им это позволил.

Мама отлично знала мой характер. Я чувствую себя неудобно, когда мне говорят комплименты, открывают двери. Когда мой друг Димка один раз поднял меня на руки, чтобы перенести через лужу, я весь путь ему шипела в ухо, чтобы отпустил немедленно и перестал позорить. Вместо того, чтобы расслабиться и мило поблагодарить. И Димка был бы счастлив, и меня бы не бросил прямо в лужу.

Основная проблемы была в том, что я реактивная. Сначала реагирую, потом понимаю, что… сгоряча.

Впервые в жизни, стоя на огромной освещенной сцене, я затормозила. Думаю, что потерял на полу Полунин?

Нагнулась посмотреть. Коробку какую-то нашел. Красную. Держит.

И тут до меня дошло.

- Ой, - сказала я.

- Именно, - улыбнулся Полунин, но глаза смотрели опасливо. По-моему, он подозревал от меня какую-то каверзу. – Александра Сара Степановна Бузикова, сделаете ли вы меня самым счастливым мужчиной на Земле? Выйдите ли за меня замуж?

- У меня встречный вопрос, - осторожно сказала я. – В силу национальной привычки я не принимать решения, не узнав деталей.

- Да какие детали, - заволновались из зала, - говори «Да».

- Да! Да! Говори «Да!», - поддержал зрители.

- Спокойно! – я выставила ладонь. – Не люблю, когда на меня давят. Артем, ты ждешь от кого-нибудь из зала «Да»?

- Не дай бог, - открестился Полунин, - мне тебя хватает.

- Тогда ответь, пожалуйста.