Белоснежка должна умереть

— У меня такое чувство, что за этим делом кроется гораздо больше, чем мы видим. В этом занюханном Альтенхайне явно что-то происходит. Причем с тех самых пор. Я в этом уверена.

Воскресенье, 16 ноября 2008 года

Боденштайн был совершенно не расположен к очередному семейному торжеству, но, поскольку оно должно было состояться в узком кругу и к тому же дома, он покорился судьбе и взял на себя роль сомелье. Лоренцу исполнилось двадцать пять лет. Эту полукруглую дату он уже отметил в огромной компании друзей и приятелей на какой-то дискотеке, владельца которой он знал еще по своим диджейским временам, и веселился до утра, а теперь хотел отпраздновать ее еще и в кругу семьи, в более спокойной обстановке. Из Бад-Хомбурга приехала мать Козимы, пришли родители Боденштайна и Квентин со своими тремя дочерьми (Мария Луиза не смогла оставить ресторан); завершали почтенное собрание за большим белоснежным столом, накрытым в столовой и с любовью украшенным осенними цветами, мать Тордис, подруги Лоренца, и ветеринар Инка Ханзен. Мэтр Сен-Клер предоставил своей лучшей помощнице Розали свободный день, и она с раннего утра с пылающими щеками, на грани нервного срыва, хлопотала на кухне, которую объявила закрытой зоной. Результат ее деятельности оказался ошеломляющим. За жареной гусиной печенкой с миндальным соусом и лимоном последовал суп из кресс-салата с маринованными раками и перепелиными яйцами. В главном блюде Розали превзошла самое себя: седло оленя с гороховым меланжем, запеченными каннелони и морковно-имбирным пюре вряд ли получилось бы вкуснее даже у ее шефа. Гости щедро наградили повариху восторженными аплодисментами, а Боденштайн заключил свою старшую дочь, изнемогающую под бременем усталости и ответственности, в объятия.

— Ты успешно выдержала испытание, мы берем тебя, — пошутил он и поцеловал ее в голову. — Это действительно было великолепно, я горжусь своей старшей дочерью.

— Спасибо, папа, — произнесла она слабым голосом. — Мне срочно нужно выпить рюмку водки!

— Так и быть, по случаю торжества ты ее получишь. — Он улыбнулся. — Кто еще желает водки?

— Мы желаем еще шампанского, — ответил Лоренц и подмигнул сестре.

Та, очевидно вспомнив о какой-то договоренности с ним, мгновенно исчезла в кухне. За ней последовали Лоренц и Тордис. Боденштайн сел и переглянулся с Козимой. Он весь день украдкой наблюдал за ней. Розали в десять утра выдворила их из дома, и они, воспользовавшись удивительно мягкой, солнечной погодой, поехали в Таунус[16] погулять вокруг Гласкопфа.[17] Козима вела себя совершенно нормально, даже взяла его во время прогулки за руку. Его подозрения все больше казались ему плодом его фантазии, и все же он не решался заговорить с ней об этом.

Розали, Лоренц и Тордис вернулись в столовую с подносом, уставленным бокалами с шампанским. Они вручили по бокалу каждому гостю и даже трем своим племянницам, юным тинейджерам, которые возбужденно захихикали. Ввиду отсутствия их строгой матери Квентин закрыл на это глаза.

— Дорогие родичи! — торжественно начал Лоренц. — Мы с Тордис, пользуясь случаем и тем, что вся семья в сборе, объявляем вам, что решили пожениться!

Он обнял Тордис за плечи, и оба расплылись в счастливой улыбке.

— Не беспокойся, папа, — пояснил Лоренц, повернувшись к отцу, — мы делаем это не по необходимости, а по обоюдному желанию!

— Да что ты говоришь! — иронически откликнулся Квентин.

Задвигались стулья, все стали тесниться вперед, чтобы поздравить жениха и невесту. Боденштайн тоже обнял сына и свою будущую невестку. Известие о предстоящей свадьбе не было для него большим сюрпризом; его удивило скорее то, как Лоренц умудрился до последнего момента сохранить это в секрете. Встретившись глазами с Козимой, он подошел к ней. Она вытирала слезы умиления.

— Вот видишь, — сказала она и улыбнулась, — и наш старший сын тоже стал бюргером и строит планы женитьбы.

— Да уж пора! Он и так порезвился от души, — ответил Боденштайн.

Закончив школу, Лоренц угрожающе долго болтался на радио и телевидении в качестве диджея и перепробовал все возможные вспомогательные виды трудовой деятельности в этой сфере. Боденштайну давно уже хотелось сказать ему, что он думает об этом «затяжном прыжке», но Козима была совершенно спокойна и верила, что Лоренц в конце концов найдет свое призвание. Теперь он вел ежедневную трехчасовую передачу на крупной частной радиостанции и, кроме того, зарабатывал бешеные деньги в качестве ведущего на всяких гала-концертах и представлениях, спортивных мероприятиях и прочих хеппенингах и тусовках по всей Германии.

Гости опять расселись по своим местам, настроение было радостное, атмосфера непринужденная. Розали тоже покинула кухню и пила вместе со всеми шампанское.

— Оливер, — сказала мать Боденштайна, перегнувшись к нему через стол. — Ты не принесешь мне глоток воды?

— Да-да, конечно. Сейчас.