Белоснежка должна умереть

В комнату для совещаний вошел Остерманн с факсом в руке.

— Информация о последних звонках Амели по мобильному телефону, — сообщил он. — В субботу вечером, в двадцать два одиннадцать, был сделан последний звонок. На домашний телефон в Альтенхайне. Номер я уже установил.

— Сарториус? — спросил Боденштайн.

— Да. Связь длилась всего семь секунд. Разговора, очевидно, не было. До этого она двенадцать раз набирала этот номер и тут же нажимала «отбой». После двадцати двух одиннадцати ее телефон был выключен. Данных мобильного позиционирования нет, поскольку телефон пеленговался только одной базовой станцией, а ее радиус действия — около пяти километров.

— А входящие звонки, конечно, не пеленгуются? — полуутвердительно спросил Боденштайн.

Остерманн покачал головой.

— Что с компьютером?

— Я еще пока даже не взломал пароль, — уныло ответил Остерманн. — Но я просмотрел дневник. Во всяком случае, те места, которые мне удалось расшифровать. В нем часто упоминаются Тобиас Сарториус, какой-то Тис и какой-то Клаудиус.

— В связи с чем?

— Сарториусом и этим Клаудиусом она, похоже, активно интересовалась. В какой связи, пока сказать не могу.

— Хорошо. — Боденштайн окинул взглядом своих подчиненных. К нему вновь вернулась его прежняя решительность. — Значит, так: девушка пропала около сорока часов назад. Поэтому будем действовать по полной программе: мне нужны как минимум двести полицейских, собаки, вертолеты с тепловизорами… Бенке, вы организуете спецгруппу. Всех свободных сотрудников — на опрос жителей деревни! Фрау Фахингер, займитесь проверкой автобусных маршрутов и диспетчерских по вызову такси. Интересующий нас отрезок времени — между двадцатью двумя и двумя часами. Вопросы есть?

— Надо поговорить с Тисом и его отцом, — сказала Пия. — И с Тобиасом Сарториусом.

— Да. Этим сейчас займемся мы с вами. — Боденштайн еще раз обвел взглядом присутствующих. — Ах да, Остерманн, на вас — пресса, радио, телевидение и обычная процедура внесения данных в картотеку пропавших без вести. В восемнадцать часов все встречаемся здесь.

* * *

Через час Альтенхайн кишел полицейскими. Вместе с ними работал отряд кинологов со специально обученными собаками, которые брали даже следы месячной давности. Дежурный отряд полицейских численностью сто человек методически, метр за метром, прочесывал разбитую на квадраты прилегающую к деревне территорию. Вертолет, оснащенный тепловизором, барражировал над самыми верхушками деревьев альтенхайнского леса. Члены спецгруппы «Амели» звонили в каждый дом и в каждую квартиру Альтенхайна. Все были полны рвения и надежды на то, что девушка в ближайшие минуты будет найдена живой и невредимой. Каждый понимал серьезность и масштабность операции, в которой ставка делалась на быстрый результат. Телефон Боденштайна звонил почти не умолкая. Он посадил Пию за руль, а сам сосредоточенно координировал действия всех сил и подразделений. Выставить оцепление на улице перед домом Фрёлихов, чтобы оградить родителей от назойливых журналистов и зевак. Кинологи пусть начинают работу в том месте, где Амели видели в последний раз, то есть у «Черного коня». Да, подругу можно пропустить к родителям, священника тоже. Да, запись автоматической фотокамеры на выезде из деревни проверить обязательно. Нет, гражданские лица не должны принимать участие в поисках.

Когда они подъехали к «Золотому петуху», позвонила Николь Энгель и поинтересовалась ходом операции.

— Как только будут какие-нибудь результаты, вы, разумеется, узнаете о них первой, — лаконично ответил Боденштайн и перевел телефон в режим «без звука».

Им открыл Хартмут Сарториус, но дверь была на цепочке, и старик с враждебным недоверием смотрел на непрошеных гостей сквозь щель.

— Господин Сарториус, мы хотим поговорить с вашим сыном, — сказал Боденштайн. — Позвольте нам войти.

— Вы что, теперь будете подозревать его из-за каждой девчонки, которая не торопится домой?

Его слова прозвучали довольно грубо, почти агрессивно.

— Значит, вы уже в курсе?

— Еще бы! Такие новости разлетаются быстро.

— Мы не подозреваем Тобиаса. — Боденштайн, видя, в каком возбужденном состоянии находился Хартмут Сарториус, говорил с подчеркнутым спокойствием. — Но в тот вечер, когда пропала Амели, она тринадцать раз набирала номер вашего телефона.

Дверь захлопнулась, потом, после щелчка снимаемой предохранительной цепочки, вновь открылась, и Сарториус впустил их в дом. Он расправил плечи и явно старался держаться уверенно и независимо. Его сын выглядел ужасно. Он, сгорбившись, сидел на диване в гостиной, лицо его было обезображено кровоподтеками. Он лишь едва заметно кивнул Боденштайну и Пии, когда они вошли.

— Где вы были в субботу с двадцати двух часов до утра? — спросил Боденштайн.

— Ну вот, я же говорил! — воскликнул Хартмут Сарториус. — Мой сын весь вечер был дома. За день до этого на него напали прямо в нашем сарае и избили до полусмерти!