Белоснежка и Аллороза

— Тогда умственно некомпетентным? — Сара все еще улыбалась.

— Он, по-видимому, знает свое дело, — сказал я.

— И он, конечно, сообщил вам, что я — параноик.

Я решил, что должен быть абсолютно честен с ней. Если Сара в здравом уме, она имеет право на открытые, доверительные отношения адвоката и клиента. Если она то, что о ней говорят, тогда, возможно, ее реакция на мои правдивые сообщения приоткроет что-нибудь, чего я не смог уловить сразу.

— Он сказал, что вы очень больны.

— И описал мою иллюзорную схему? Систему иллюзорных восприятий? Галлюцинаций?

— Не в деталях. Он сказал, что система тщательно разработана, эти слова он употребил.

— Да. И я слышу голоса и все такое?

— Вы их слышите?

— Единственный голос, который я сейчас слышу, — это ваш. До меня также доносятся обрывки беседы между Анной и ее дочерью. Анна считает, что ФБР преследует ее за порнографические фильмы. Она убеждена, что сочиняет их, ставит, руководит киностудией и играет главные роли в этих кинофильмах с обнаженными женскими телами.

Сара бросила взгляд на пожилую женщину — той было не менее семидесяти лет. Она спокойно беседовала с молодой женщиной, гладившей ее руку.

— Таковы иллюзорные представления Анны.

— А ваши?

— Мои? Приписываемые мне видения? Те, что они сфабриковали, чтобы заточить меня сюда? Действительно, система тщательно разработана. Ведь доктор Склокмайстер, как вы отметили, знает свое дело. Он не стал бы, конечно, приписывать мне какие-нибудь примитивные галлюцинации.

— Доктор — кто? — удивился я.

Сара улыбнулась.

— Склокмайстер — прозвище Хелсингера. Сокращенно — Склок.

— И вы считаете, что он создал фальшивую систему галлюцинаций и приписал ее вам?

— О, как Мужчины красноречивы. — Сара закатила глаза. — Конечно. Это именно то, что он сделал.

— Какого рода систему он изобрел?

— Начнем с неразрешенной ситуации Электры.[14] — Сара вздохнула. — Так называемой «иллюзорной атмосферы» пристрастия к любимому отцу, проявляемого в привязанности к верховой езде и неестественном желании угождать хозяину дома. Отсюда вытекает система галлюцинаций — из убеждения, что у отца была интрижка с неизвестной личностью.

— Она была?

— Таковы мои преполагаемые галлюцинации, мистер Хоуп. Должна ли я называть вас мистер Хоуп?

— Вы можете называть меня Мэтью, если хотите.

— Кто-нибудь называет вас Мэт?

— Очень немногие.

— Я предпочитаю Мэтью.

— Я тоже.

— Тогда решено. — Сара снова улыбнулась. — В этой «искусно разработанной» системе галлюцинаций, которую, как утверждается, я развиваю, отец вступает в любовную связь с одной или несколькими женщинами — сюжет варьируется, мы, психопаты, как известно, не всегда последовательны, — что, естественно, приводит в бешенство его единственную дочь, так как она лишается отцовской любви и привязанности, на которые имеет право. Вы следите за ходом моей мысли?

— Да.

— Короче говоря, несмотря на эмпирические доказательства, не было даже и намека на то, что отец не был предан, целиком и полностью, моей матери, — я же якобы упорно отстаивала противоположное мнение, доказывая, что он развлекался вне семейного круга. Видите ли, ирреальные представления — не просто некие смутные ощущения, но определенное мнение, непоколебимое, невзирая на…

— Да, Хелсингер говорил мне.

— Вот именно, — сказала Сара. — Итак, предполагается, что я отправилась к отцу и велела ему прекратить свои забавы, потому что он изменяет не только моей матери, но также и мне. Более того, если он действительно хочет развлечься, я, как утверждается, предложила ему развлечься со мной. Я свободная белая двадцатичетырехлетняя и привлекательная, в определенных пределах, женщина. Вы находите меня привлекательной, Мэтью?

— Да, нахожу.

— Я не напрашивалась на комплимент, — сказала Сара. — А может быть, и напрашивалась. Единственное, что не воспринимается вами, — это красота. Вы не ощущаете даже слабого очарования. Если только вы не Анна Порнокоролева, которая клянется, что ежедневно получает телепатические послания от миллионов изнемогающих от желания обожателей. Во всяком случае, моя система галлюцинаций включает гнев и обиду, которые вызваны пренебрежительным отношением отца к моей привлекательности. Отец никогда не думал о том, что я, может быть, не менее хороша, чем те женщины, к которым он стремился. Предполагается, что я приходила к нему и предлагала вещи немыслимые, неестественные для дочери. Намеки на инцест, позор, позор, позор. — Сара усмехнулась. — Я пугаю вас? — спросила она. — Не беспокойтесь, я не Бекки и не буду пытаться укусить ваш интимный орган.

Я, должно быть, как-то отреагировал.

Сара пристально посмотрела на меня и произнесла:

— Теперь вы подумаете, что я такая же сумасшедшая, как и она. Вы должны простить меня. Я слишком откровенна, я знаю. Но лучше прямо сказать, что у кого-то на уме, не так ли? Особенно если утверждается, что этот «кто-то» выжил из ума.