Белоснежка и босс Громов

— Куда?! – заорала я, перекрывая прихожую. – Гоша, тебе нельзя, ты же под этим! Давайте сейчас мы посидим дома, обсудим всё, а завтра можете поехать в лабораторию и вечером узнаем по тебе и по Васе.

Гоша был не в себе. Из-за открытий, из-за волнения, ну и из-за принятого «успокоительного». Пока мы с Маринкой уговаривали его молчать и не раскрывать наш план друзьям боссам, он накручивал круги по маленькой комнате, спотыкаясь, матюкаясь и доказывая снова и снова, что парни должны знать, что скоро станут папами!

— Не все же разом! – возражала я. – Зачем всех беспокоить, если реально обрадуем, — тут я сделала кавычки жестом, — только одного?

— Но другим будет обидно. Они же тоже как бы принимали участие!

— Гош, ты дебил? – не выдержала Марина.

Босс приосанился и впервые за последние два часа остановился:

— Пока отец не вычислен – потенциально каждый является отцом, поняла? И не спорь! Мы все имеем равные шансы стать папой в скором будущем… Кстати, когда?

— Через три месяца, буркнула сестра.

— Боже! Уже так скоро? А коляску ты купила? А кроватку? А одежду? Пол ребенка уже знаешь?

Мы с Маринкой переглянулись, наверняка подумав об одном и том же.

— Нет, Гоша, ничего не купили. Денег просто на всё нет.

— Надо купить. Завтра с утра едем выбирать.

И тут он сдулся. Это я тоже видела впервые. Внезапно проговорил, что устал, лег на мой диван, закинул ноги и вырубился.

— У него выключатель сработал?

Я пожала плечами:

— Вопрос, что будет, когда он включится обратно. И запомнит ли Гоша всё, что мы сегодня наговорили?

— Знаешь, Ариш, поеду я лучше к Вальке переночую. Если Гоша наутро ничего не вспомнит, или все будет смутно – стирай ему память начисто. Отрицай и списывай на галлюцинации. Припиши еще горячий секс между вами – так ему будет стыдно признаваться, что он даже секс не помнит.

— Нет, это лишнее, — засомневалась я, полагая, что Гоша потребует повторить, чтобы постараться вспомнить.

— Если не забудет – звони мне, потащу его по магазинам за покупками для малыша.

— А в лабораторию?

— Туда после покупок, Рин, ведь он пока потенциальный отец, а как перестанет быть потенциальным, вряд ли станет покупать коляску.

— Какая же ты меркантильная, — непроизвольно вырвалось у меня.

Маринка остановилась, развернулась и посмотрела на меня:

— Думаешь, я это планировала? – она показала на живот пальцами. – Нет! Но из-за этих вот богатеньких козлов, у меня все будущее под откос. Поняла? Пусть платят за это.

— Ч-что?

Я совершенно точно помнила другую историю. Что сестра вляпалась в долги, сама напросилась на яхту, сама старалась охмурить боссов, сама оставила беременность, чтобы устроить личную жизнь. Но сейчас она словно пылала местью за совершенное с ней насилие!

— Ты же сама подписалась на корпоратив? За что им теперь мстить?

— Не хочу я, понимаешь? Не хочу всего этого. Лучше бы я тогда таблетку выпила и осенью поступала в универ…

— А чего не выпила?

— Да, Валька…

Марина вздохнула. Я осторожно взяла ее за руку и отвела на кухню.

— Валька науськала, что это счастливый билетик, я и повелась. Представляешь? Приехать в столицу и за год устроить свою личную жизнь, жить в хоромах, не считать денег, которые тратишь на что хочешь… Сказка же? – спросила меня Марина и сама же себе ответила: — Сказка. И я купилась. А теперь думаю, что с родами, с маленьким ребенком, со всеми этими тестами, нарвусь, например, на Руса или того же Громова, а они швырнут мне в лицо деньги и скажут: избавься от него. Или себе заберут. А я…

— А ты? – эхом переспросила я.

— Я не хочу отдавать им малыша, — сестра вцепилась мне в руку, впервые признаваясь в обуревающих ее страхах. – Мне все равно чей он, потому что он мой!

Маринка осталась дома, я не пустила её к алчной Вальке. Кто ее знает, чем она еще голову сестры засрёт? Может науськает теперь продать и ребенка подороже, обосновывая, что Маринка себе еще одного родит?

Я поняла главное, от Вальки сестру подальше держать надо.

Мы легли вместе на раскладное Маринкино кресло, долго еще шептались, договариваясь, что если Руслан окажется отцом, то мы ему ничего не скажем, и сами как-нибудь поднимем малыша. Устроим в садик, будем отводить и забирать по очереди. А Маринка на следующий год поступит учиться, пока я на фирме зарабатываю деньги.

Под вопросом осталась мамка. Говорить ей или нет?

Но уснули мы, решив пока ничего маме не рассказывать. Вряд ли она обрадуется, что Руслану, что Гоше-шалопаю. С последним вообще чего-то решать надо. Ведь балабол! Разболтает раньше, чем я доберусь до Громова!

* * *

Утром я проснулась от того, что кто-то стоял надо мной и в упор разглядывал.

Я проснулась и вскрикнула, не сразу узнав Гошу, и не сразу вспомнив, какого фига он тут делает.

— Значит не сон, — хрипло констатировал он. – Подвинься.

— Зачем? – прохрипела я в ответ спросонья.

— Решать будем, что с вами делать.

Я сдвинула ноги, позволяя Гоше примоститься на краешек кресла.

— Сейчас едем в лабораторию и проверяем меня и Васю.

Я кивнула, скосив глаза на заворочавшуюся Маринку.

— Если пронесет, я помогать вам не стану, уяснила?