Белоснежка и босс Громов

— Но в столицу тебя отпустили?

Я кивнула, закрываясь в себе. Не готова я откровенничать об особых обстоятельствах Маринки.

Его рука накрыла мою под водой. Я дёрнула, но он удержал, повернув ко мне лицо.

— Но с другой стороны, теперь ты стала ближе к своей мечте.

Я оказалась в западне его взгляда. Его пальцы перебирали мои, поднимая руку и опуская себе на бедро. Из-за этого движения я качнулась и оказалась слишком близко к боссу, а отпрянуть он мне не дал, удерживая руку на своем бедре и другой прижимая к себе.

Еще одно долгое тягучее мгновение, когда решительность отодвинуться от Громова окончательно потонула в желании попробовать его на вкус, и вот губы босса в сантиметре от моих, а я преодолеваю последнее разделяющее расстояние, чтобы коснуться их поцелуем.

Безумный взрыв странных ощущений. Я никогда не была сладкоежкой, а сейчас вдруг почувствовала, что хочу, хочу наверстать всё упущенное за эти годы и нализаться сладкого до отвала.

Вцепилась в его голову, обнимая и притягивая к своим губам, словно боялась, что он оттолкнет, но куда там! Громов сам как безумный впивался пальцами в мои бедра, усаживая поверх своих, врывался наглым обезоруживающим поцелуем мне в рот и вдавливал в свое тело, отчего по моему позвоночнику пробегала сотрясающая дрожь, змеясь по каждой мышце и сухожилию, заставляя нервно хвататься за босса, оттягивать его голову, чтобы судорожно глотнуть воздух и иступлено застонать от жадности.

Громов не выглядел торжествующим победителем, его лицо заострилось, глаза потемнели. Он испытывал ту же жадность что и я. Кажется мы нашли друг друга: я и мой петушок на палочке.

Вот только когда его палочка очень настойчиво уперлась в меня, я поняла, что от потери чести меня отделяют только плавки. И даже не мои!

— Ой! – пискнула, моментально убирая руки с его головы и закрывая ими оголившуюся грудь с бесстыдно торчащими сосками.

Я оглянулась, замечая уплывшее полотенце у дальней стены джакузи. Перевела взгляд на Громова, моментально соловея только от одного его вида, но очередной настойчивый толчок снизу, и я даю задний ход. Громов еще в кураже, отпустил мои бедра, но только чтобы перехватить запястья и отвести руки от груди.

А в следующий момент я вскрикнула, не в состоянии скрыть ошеломление, когда его губы коснулись сосков.

Боже, я не хочу его останавливать… Я не могу! Прости меня, Марин… Я пыталась.

И снова пальцы погрузились в его вихры, не отпуская, прижимая ближе к груди, продляя это сладкое издевательство.

Каждый кончик нервов трепетал, бедра сами собой раскрылись шире, и я бесстыже терлась о твердую выпуклость, извиваясь от совсем уж неприличного удовольствия. А когда Громов опустил руку вниз и скользнул пальцами между ног, я взвыла, одновременно взрываясь по всем направлениям, выгибаясь и задыхаясь от накрывших ощущений.

Слишком выгнулась и выскользнула из рук босса, тут же уходя под бурлящую воду джакузи. Громов моментально выдернул меня из воды, но я нахлебалась, откашливалась и плевалась, под раскаты ругательств босса.

— Поехали домой. К черту джакузи. Хочу взять тебя в постели, там ты топиться передумаешь.

Я бы хохотнула, но снова зашлась в кашле.

Громов ловко выбрался из джакузи, легко подхватил и вытащил меня, перенося в раздевалку. И да, я снова покраснела, понимая, что вряд ли босс еще что-то не рассмотрел на моем теле.

Он поставил меня на низкую скамеечку, жадно оглаживая руками, потом схватил полотенце, свернутое и подготовленное на полочке, и с энтузиазмом стал вытирать, периодически подвисая над самыми интимными местами.

Сначала тщательно вытирал грудь, не забывая тереться о нее щекой, касаться губами, со вздохом нетерпения вбирать в рот чувствительный сосок. Я охала, вздрагивала и цеплялась за его широкие мокрые плечи, чувствуя, как слабеют ноги.

Доберемся ли мы вообще до спальни? А главное, не передумаю ли я, когда мы доберемся?

И тут его руки добрались до низа. Глаза сами собой закатились, я прислонилась к стене, не в состоянии стоять, когда он трогает меня там, сначала нежно полотенцем, потом, раздраженно отбросив его, касается пальцами, раздвигает, гладит, а я бесстыже теку.

И вот он снимает меня со скамейки, ставит на пол и вжимает в стену. Да, меня очень крепко надо прижимать, ноги вообще не держат. Громов тискает мой зад и целует.

Боже, как он целует! Пусть не останавливается!

Руки поползли вверх, а я их чувствую, потому что от каждого касания меня накрывает эйфория. Он трахает меня одними прикосновениями рук! Если так и дальше пойдет, я даже здороваться с ним за руку не смогу. Прилюдно.

Будем тайком здороваться в лифте. Да, в лифте. «Здрасте, Андрей Павлович», «У вас улетная юбка, Арина Викторовна», протягивает мне руку, я берусь за нее и всё, юбка улетает, лифт останавливается, и Громов зажимает меня в лифте…

Тут я чувствую, как между ног ко мне прижимается большая влажная головка. Я в ужасе распахнула глаза, оторвавшись от пьянящих губ босса, и посмотрела вниз.

Блин, мой первый раз… Сейчас… А я что-то не нервничаю, наоборот, ужасно хочу, чтобы это случилось с ним. Сейчас.