Белоснежка и семь самураев

“Ладно,” — устало вздохнул Клык. “Кончай тыкать в меня этой штукой, и я расскажу.” Он кивнул в сторону перил. “А то пойдем трудным путем,” — многозначительно добавил он.

Ведьма передернулась. “И ни к чему угрожать,” — квакнула она, — “Я всего лишь старая беззащитная женщина, пытающаяся позаботиться о себе. “Слушай,” —спросила она, — “И как же это тебе удалось?”

Клык потряс головой и ухмыльнулся. Не так уж впечатляюща была это улыбка, реклама зубной пасты вместо былых покрытых пеной клыков, но он все еще умел насторожить. Старушка ругнулась и опустила оружие, но не выпустила его из рук.

“Не спеши,” — огрызнулась ведьма, — “какая именно помощь тебе требуется. Ведь…”

“Такая, тупица!” — сказал тихий пронзительный голос где-то рядом с бабушкиным ухом; и пока она ожесточенно озиралась, пытаясь понять откуда он, Клыку удалось дотянуться до оружия и выхватить его у нее из рук. Ехидно хихикая, фея соскочила у нее с макушки и перелетеле подобно маленькой невзрачной моли на запястье Клыка. “Ты у меня в долгу,” — сказала она радостно, — “Снова. Когда все это кончится тебе придется купить мне Unigate (?).”

“Может и куплю”, — согласился Клык. “Итак,” — продолжил он, вешая автомат на плечо, — “хватит кривляться и давайте займемся делами. Ты ведьма, верно?”

“Ничего плохого в этом,” — проворчала карга. “Раньше неплохо прокормиться можно было в здешних краях, пока…”

Клык пристально посмотрел на нее: “Пока что?”

Ведьма на минуту задумалась, а потом пожала своими тощими, как вешалка, плечами. “Понятия не имею,” — сказала она, — “поживешь с мое, станешь забывчивой.”

Клык нахмурился; что то проклевывалось из яичной скорлупы его головы, но он не мог разобрать что именно. Он не стал мучиться. “Короче,” — сказал он, — “ты — ведьма. Ты умеешь превращать людей во всякое такое?”

Снова движение костлявых плечей. “Конечно,” — ответила ведьма, — “я то уж подумала, что ты чего сложного попросишь.”

“Злых серых волков?”

“Просто как в туалет сходить,” — ответила старушка. “Готов?”

“Как только так сразу.”

Ведьма кивнула. “Готово,” — сказала она, — “Видишь. Говорю, ничего сложного.”

Клык оглядел свои ноги, руки, а затем и живот. “Жду не дождусь,” — сказал он, — “когда же ты превратишь меня в …”

“Вуф!”

Он завертелся как волчок. Рядом, сверкая на него злобными красными глазищами, сидел самый большой, злобный и страшный волчище, которого он когда-либо видел. В то же время он осознал, что фея уже не сидела у него на запястье.

“А,” — сказала карга, — “Ты хотел, чтобы я тебя превратила в …”

“Значит так,” — зарычал Клык, оторвавшись от волка. “Ты превратишь ее сейчас же обратно в фею, а меня обратно в волка, а я за это отложу твои уроки полета. Договорились?”

“Ладно,” — проворчала ведьма. — “Фею первой, это проще. Ты,” — прорычала она, вытянув длинный отвратительный ноготь, — “кончай быть волком. Видишь?” — добавила она в то время как волк внезапно засосался обратно в крохотную оболочку феи подобно пяти кубометрам серой массы выпихнутой в разбитое окно самолета. “Просто. С тобой, конечно, несколько сложнее, но… Минуточку,” — старушка поглядела на него в упор. “Я тебя знаю,”-сказала она, — “Ты ведь это он, не так ли? Тот самый страшный серый волк, я эти противные глазенки узнаю где угодно. Что это ты расхаживаешь разодетый в Прекрасного Принца?”

Клык вздохнул: “Поверь, хотелось бы мне самому знать. Но какая разница…?”

Ведьма на шаг отступила. “Скорее я с тобой в аду встречусь,” — прошипела она, протягиваясь к своей черной остроконечной шляпе и вытаскивая десяти-сантиметровую шпильку. “Я не имею дела с Волчьей Стаей.” Она сорвала шляпу и из под нее полилась невозможно длинная коса, все цвета спелой пшеницы (только над корнями надо было бы поработать). “Пока, мент,” — прошипела она, быстро обмотала конец косы вокруг стоящей в сторонке горгульи и изящно закрепила узел. “Может я и злая волшебница, но не настолько.”

Прежде чем Клык успел что-либо сделать, она вскочила на перила, держа косу в обеих руках. Он постарался схватить ее, но промахнулся; вместо этого он поймал косу и начал тянуть ее, чтобы достать ведьму наверх. Слишком поздно; веревка тонкого плетения выскользнула у него из рук, мучительно обжигая ладони, и как только он ухватил ее покрепче и был готов к новой попытке, Он услышал снизу металлический звук ножниц. Когда он потянул за веревку, она выскочила на него, как мигрирующий лосось, а на другом конце остался лишь кусок черного вельвета и немного перхоти.

Глава 6.

В наиболее мрачные моменты своей жизни Сестрица иногда пыталась представить себе какого это умереть, и ей удалось изобрести весьма отвратительные сценарии; но никакие ее выдумки не были так удручающи, как реальность, которая заключалась в том, что смерть была, как жизнь, только еще хуже. Ее это открытие не обрадовало. Мало того, что это было ужасающим кошмаром, это было еще и отвратительным месивом. Если в этой экономике и существовала какая-то реабилитация для инвалидов или ненормальных, то уж на то, чтобы разобраться со смертью никого не хватило.