Белоснежный роман

Вот так взял и поцеловал! По-настоящему поцеловал, лишая разума этим своим сокрушительным, завоевывающим поцелуем. Он прижимал ее к себе, и она чувствовала его всего, и целовал, постанывая, гладил ее спину своими большими горячими ладонями, и Настя совершенно пропала в этом поцелуе и в этом мужчине.

Этажом ниже громко хлопнула дверь, пробившись звуком в ее сознание, возвращая в реальность, и Настена, сообразив, что она… что они… делают и как делают, затрепыхалась в его руках, пытаясь вырваться, и он прервал поцелуй, откинул голову и посмотрел ей в лицо, не выпуская из объятий.

– Все хорошо? – обеспокоенно спросил Вольский.

– Наверное, – не зная что и сказать, сипло произнесла Настя.

И покраснела.

Ее все еще несло куда-то горячей возбуждающей волной прерванного поцелуя, и чуть кружилась голова, и было очень здорово и почему-то грустно.

– Зачем вы… это… – смутилась она окончательно.

– Потому что уже невозможно было тебя не целовать, – как-то очень просто ответил он, внимательно всматриваясь в ее лицо, и повторился: – Просто невозможно. – И вдруг совсем другим, легким бодрым тоном спросил, так и не выпустив ее из кольца своих рук: – Ну что, пойдем обедать? Есть ведь хочется.

– Сначала вернем ключ, – напомнила она.

– Да, ключ, – согласился Вольский, коротко поцеловал ее в губы, перехватил за руку и припустил вниз по лестнице почти бегом, распорядившись на ходу: – Ключ, а потом обедать.

– Максим Романович… – попыталась что-то возразить Настя, еле поспевая за ним.

Он резко остановился, развернулся и спросил очень серьезным тоном и не с самым довольным видом:

– Мне еще раз тебя поцеловать, чтобы ты перестала тревожить моего папу и начала обращаться ко мне в единственном числе?

– Обязательно, – в тон Вольскому подтвердила она, посмотрев ему в глаза. – Только позже. Но после ключа мне надо еще кое-куда сходить. – И увидев, как меняется выражение его лица, поспешила успокоить: – Это совсем ненадолго, – и заверила со всем старанием: – А потом честно – обедать.

– Ах ты ж, господи! – посетовал он и снова помчался по лестнице вниз.

– А как мы будем возвращать ключ? – еле поспевая за ним, спросила Настя.

– Ты же у нас стратег, – усмехнулся Вольский. – Что предложишь?

– Я бы предложила сделать все с той элегантной простотой, с которой вы проделали отвлекающий маневр со Светланой.

Он рассмеялся.

– А что? – отстаивала свой план Настена. – Просто подойдем вдвоем к стойке, вы о чем-нибудь со Светланой заговорите, отвлечете ее, а я закину как-нибудь ключ на его прежнее место. Даже если промахнусь – не важно.

– Согласен, – кивнул он и напомнил: – Только не вы, а ты – запоминай.

У них получилось именно что в «элегантной простоте», предложенной Настей. Подошли прогулочным неспешным шагом к ресепшену, и Максим Романович спросил у Светланы:

– Свет, у вас есть какая-нибудь видеотека или скаченные фильмы, чтобы в номере посмотреть? А то инет барахлит не по-детски.

Пока администратор рекомендовала что-то из их видеотеки, активно рекламируя кинотеатр, Настя якобы невзначай отошла к дальнему краю стойки, старательно делая вид, что просматривает журнал гламурненький, выбрав из тех, что специально выложили на столешнице для постояльцев, и как бы незаметно закинула ключ на стопку документов. Попала или нет, на самом деле не важно – главное, он там. Найдут.

– Хорошо, обязательно воспользуемся, – закончил разговор Максим, когда Настя подошла к нему.

– Спасибо, – так же поблагодарила администратора Настя, доброжелательно улыбнувшись ей.

– Попробуйте, это очень удобно, – еще раз посоветовала та напоследок.

– Куда теперь? – спросил Вольский у Насти, когда они отошли на приличное расстояние от административной стойки.

– Назад к той же черной лестнице, но теперь вниз по ней, к запасному выходу, который был открыт, как сказал Тимирдяев.

– Зачем?

– Надо посмотреть, – неопределенно протянула она.

– И что ты хочешь там увидеть?

– Не знаю, – еще больше задумалась Настена.

– Так, может, и ну с ним? Посмотрим потом или вообще не посмотрим, зачем он нам?

– Нужно, – твердо уверила Настя и снова заторопилась к служебному выходу.

Ничего особенного в этом черном, запасном выходе не было – дверь как дверь: железная, массивная двустворчатая, правда, замок простой, но наверху находилась коробочка с сигнализацией.

Настя осматривала пол возле двери, а Вольский принялся канючить, просто потому что ему ужасно нравилось, как она сердится, и хотелось ее подначивать и раззадоривать, а она хмурила бровки, как эдакая правильная, серьезная девочка, и отстаивала свою точку зрения.

– Обычная дверь, – ворчал он и хныкал. – Так кормить вообще будут, Насть?

Она зыркнула на него недовольным взглядом, призывая сосредоточиться, и продолжала обследовать дверной замок.

– Или я не вовремя волнуюсь? – примирительным тоном поинтересовался Вольский.

Она улыбнулась, но постаралась скрыть свою улыбку. А потом взялась за дверную ручку, нажала и потянула на себя.

Дверь не открылась.

– Все, – повернулась она к Вольскому, – теперь можем идти обедать.