Бельский: Опричник

— Приставу видней. Пристав от самого царя, стало быть, он поступает в интересах своего государя.

Ну, что ж, и на том спасибо.

Службы поминальные, следом за которыми обязательны поминальные трапезы, длинные и скучные — все это надоело до чертиков, и когда закончилась длинная служба на девятый день, Бельский вздохнул с облегчением: конец фальши. Дело-то в том, что почти все бояре и дворяне в душе были рады смерти царевича, ибо тот по жестокости и вспыльчивости пошел весь в отца, который с самого малолетства внушал сыну, что бояр и дворян следует держать в ежовых рукавицах. Ребенком брал Грозный сына на казни, водил в пыточные, а в отрочестве даже поощрял к насилованию вдов и дочерей опальных князей, воевод и бояр. К Ивану Ивановичу лыко в строку народная мудрость: яблоко от яблони далеко не катится. Однако, радуясь в душе, все имели постные до отвращения лица, истово крестились, даже временами смахивали слезы.

Впрочем, Богдан, хотя и тяготился фальшью, сам мало чем отличался от других и то лишь мыслями. Их тайный сговор воплощается в жизнь неуклонно. Нет князя Владимира и его сыновей, теперь нет и наследника престола со свойствами отца, стало быть, открывается весьма заманчивое будущее: править державой при богомольном Федоре, к тому же с расслабленным умом. А там, глядишь… Дух захватывает от одной только мысли.

Помехой может стать Борис, теперь шурин Федора-царевича, но и он тоже смертен.

Все так, пока же стоит продолжить игру, не выделяясь из общей толпы, переживающей смерть царевича как свое личное горе. Вместе со всеми выстаивать многие часы в церкви, после чего за трапезный стол. Последняя, на девятый день, такая трапеза у самого архиепископа. На нее пригласили даже Горсея, не взяв во внимание, что он не из православных.

Джером Горсей не отказался, и там, за трапезным столом (а их с Богданом посадили рядом по левую руку архиепископа) они условились выехать из Ярославля через пару дней.

Конечно, два дня на сбор явно маловато, но слуги управились, проявив расторопность, к тому же имея всяческую поддержку наместника и воеводы, поэтому в назначенный час тронулись в путь, сопровождаемые несколько верст почти всей Ярославской знатью. На прощанье сделали малый привал, посошок на дорожку, и вот теперь можно без дневки ехать до самого до Сергиева Посада. Если Бог даст, то и без помех.

Четыре ночевки на постоялых дворах, и вот она — Лавра. Золотоглавая, обнесенная мощной каменной стеной. Отсюда слать гонца к царю и ждать его ответного слова. Сколь долго? Все теперь зависит от воли самодержца, от его настроения. Еще от глубины его горя. Скорее всего, пока не минует сорок дней, Горсея в Москву не позовут и, стало быть, торчать здесь, в Сергиевом Посаде, вместе с Горсеем и Богдану. А ему бы сейчас быть в Москве, разобраться во всем, что произошло и определиться. Возможно, даже начать противодействовать Годунову, настраивая против него и самого Грозного, и царевича Федора, которому теперь достанется царский венец — шапка Мономаха.

Теперешнее отсутствие его в Москве может дорого ему стоить. Каждый день Борис использует в своих интересах, приближаясь почти вплотную к трону.

Богдан понимал его, досадовал, однако, продолжал лелеять мысль оттеснить Годунова от трона, освободив для себя место.

«Оттеснить от трона — главное. А еще лучше, сослать бы его. Или казнить».

Сладость мечты. А вот сбыточна ли она? Годунов — хитрый лис. Он продумывает каждый свой шаг, каждый жест, не говоря уже о словах. Ни одного лишнего слова. Каждое к месту, каждое в угоду. Серьезный супротивник, как считал Бельский. Очень серьезный. Но и себя он считал не ниже Годунова. Его лоб, как он определял, тоже перстом не перешибешь.

Как часто люди заблуждаются, оценивая свои возможности, и это всегда приводит не к выгоде, а к печальному концу. Человеку, однако, не дано знать свою судьбу, и он даже не представляет, что и заблуждение его тоже определено судьбой. Рок ведет человека по жизни.

Впрочем, Богдану на этот раз вроде бы судьба улыбнулась: ответного царского слова ждать долго не пришлось. Гонец вскорости прискакал в Лавру и передал волю царя: выезжать немедленно, в пути поспешать. В Мытищах ждать встречающего поезда.

Гонец остался при Горсее, чтобы при подъезде к Мытищам ускакать в Кремль с докладом Грозному о приближении посланца королевы английской к условленному месту для торжественной встречи.

Как понимал Богдан, царю не терпится узнать, как отнеслась Елизавета Английская к его сватовству, и это оказалось сильнее горя по утрате сына.

В Мытищах им не пришлось ожидать встречного поезда, наоборот, встречный поезд ожидал их, что удивило даже Горсея. Обычно даже посольства тех стран, с которыми ищут дружбу, выдерживают в Подмосковье не менее двух-трех дней, а тут — вот она, раззолоченная коляска с шестеро кой белых красавцев цугом. Еще одна коляска, тоже с шестеркой цугом, только не белых лошадей, а буланых, для Богдана. Выходит, с этой минуты он не пристав, а почтенный царедворец.