Белые искры снега

По меркам Риты это кафе — отвратительное. Она — ВИП-посетитель только самых дорогих и лучших мест. Голос рыжеволосой сестры, в отличие от голоса ее матери был куда более тонким, даже звонким — иногда он казался мне даже писклявым, детским, однако куда более мелодичным и эмоциональным.

— Мам, я показала тебе это место, потому что Паша — его владелец. Должна же ты знать, чем занимается мой парень. — Голос Олеси нервным фальшиво играющим колокольчиком разлетелся по помещению.

Кажется, в туалет эти две зашли не по физиологическим нуждам, а чтобы переговорить о чем-то и поправить макияж. Кокетка Олеся наверняка, как и всегда, носит в своем сумочке целую тонну косметики. Артистичная и смешливая сестричка, с детства видящая себя успешной балериной, насколько я слышала от Юрки, учится в Хореографическим училище нашего города.

Ярослав тронул меня за плечо, одними губами спрашивая, кто это. Я ткнула в себя указательным пальцем и после несколько грубоватыми движениями скрестила перед собой руки, показывая, что меня не должны увидеть. Он растерянно поджал плечами. Удивительно, но меня он не выдал. Можно сказать, даже помог — уже во второй раз.

— Если твой Паша — владелец этого заведения не для самого высокого контингента, то я категорически не рекомендую тебя с ним общаться в дальнейшем, — сказала Рита без эмоций, словно читая вслух инструкцию к применению пароварки.

— Мама! — я слышала, как Олеся топнула по полу каблучком. В ее голосе эмоции зашкаливали. — Он владелец не только этого места, но и целой сети кафе и баров!

— Да ты что? — холодно произнесла ее мать. — Какой молодец. Однако он птица не твоего полета. Надеюсь, ты понимаешь это, Олеся.

— Но я его люблю! — возмутилась рыжеволосая девушка за дверью.

— Сейчас ты скажешь ему, что нам с тобой срочно пора уезжать, — продолжала женщина спокойно, словно не расслышав слов младшей дочери. — Я даю тебе возможность не попасть в неприятную ситуацию, когда мне в лицо, доступно и без лишних слов, придется объяснять твоему Паше сложившуюся ситуацию.

Для кого-то зять, владеющий несколькими кафе и барами, популярными в городе был бы настоящим сокровищем, но Рита явно читала такой брак мезальянсом. Я почти видела, как на ее холеном лице с ярко выраженными скулами, искусно подчеркнутыми пудрой, появляется едва заметное брезгливое выражение.

— Я даю тебе пять минут, чтобы ты объяснила ему, что нам срочно пора уезжать, — продолжала Рита. — Буду ждать тебя в машине.

— Мама! — возмущению ее младшей дочери в голосе не было предела.

— Я пошла. Отвратительно место.

"Отвратительно. Ты сделала это отвратительно. Как ты выглядишь? Ты отвратительна". — Рита постоянно повторяла это. Я почти отчетливо слышала ее голос из прошлого, когда она обращалась ко мне.

Отвратительно.

Отврат… Я тяжело вздохнула, заставив Ярослава удивленно взглянуть на меня.

Перед тем, как Рита покинула туалет, послышался голос передушенной духами красноволосой женщины, которая так неодобрительно посмотрела на меня и Зарецкого, перед тем, как зайти во вторую туалетную комнату.

— А эти двое что, вместе зашли в одну кабинку?

— Что, простите? — не поняла Рита. Я, про себя всячески обзывая тетку, лезущую не в свои дела, крепко сжала зубы. Зарецкий тоже не выглядел добрым.

— Парень с девушкой здесь стояли. Не видели, кто-нибудь из них уходил?

— Не видела, — холодно отвечала женщине Рита. Я опять почти видела, как она прикрывает тонкий нос рукой — она ненавидела, когда кто-то чересчур сильно душился, да еще и сладкими ароматами. А если эти духи вдобавок были дешевыми или подделкой, ее и вовсе начинало тошнить.

— Значит, они вместе в одну кабинку все же зашли! — почти торжественно вскричала женщина. — Это молодое поколение развратников!

Ярослав закатил глаза.

— Прелестно. — Медленно, с долей отвращения отозвалась Рита. — Олеся, это еще один показатель того, что твой Паша совершенно не подходит тебе. Туалет, знаешь ли, определенный показатель культуры заведения.

И она, почти неслышно ступая, покинула, наконец, это место, дав мне облегченно вздохнуть. Олеся, громко стуча каблучками модных — я уверена! — сапожек, побежала за ней, что-то обиженно лопоча.

— Ага, я знаю, что вас там двое! — заявила в это время женщина, засевшая у нас под дверью, и даже постучала кулаком, громко, как пьяный гном в таверну.

— Трое, — прошипел Ярослав и произнес громко, поняв, что Рита и Олеся ушли, а после выдал. — Уважаемая, хватит меня преследовать. Я, между прочим, еще несовершеннолетний, а вы меня в туалете караулите и пристаете.

— Что-о-о?! — наверное, тетенька чуть не хватилась за сердце. — Что ты несешь, умник? Это я-то к тебе пристаю? Да ты там заперся со своей девицей!

— Я тут один! А вы мне мешаете, — злобно отвечал Зарецкий, изумляя меня все больше и больше. Про розы ему, что ли, рассказать и про то, что наши подарки поменяли? Так сказать, порадовать мальчика. Пусть с другом помирится.