Белые искры снега

"Интересно, а кем он Дну приходится?", — невпопад подумал Ярослав, прижимая к уху мобильник и слушая порцию очередных извинений и клятвенные заверения, что машина вскоре приедет — парень чувствовал себя запертым в этом поганом месте. Ему вспомнилось, как посмотрела на него Настя, когда они подошли к ее столику. Хоть Дно и хотела выглядеть равнодушной, но его-то, художника (ну или почти художника!) не проведешь. Этот несносный тип наверняка нравится ей. А и ему Дно не совсем безразлично, судя по всему. Как он угрожающе поглядывал и улыбался криво.

Отключив телефон, Зарецкий еще раз глянул в сторону Жени и Алёны. Подружка его практикантки что-то объясняла молодому человек, сложившему руки на груди и опустившему голову, почти касаясь подбородком груди и глядя не на собеседницу, а куда-то вниз. Девушка, впрочем, тоже не смотрела на него — ее взгляд был направлен на собственное отражение в зеркале. Одной рукой она держала сумочку, намотав на тонкое запястье ремень-цепочку, второй — медленно гладила перекинутые через плечо гладкие прямые волосы и что-то говорила.

Ее поза, жесты и взгляд не на собеседника, а на саму себя, насторожили Зарецкого, который порой, как заправский психолог, тонко чувствовал людей. "Наверняка та еще леди-стерва", — подумал он про себя с усмешечкой.

Алёна что-то продолжала негромко говорить, а Женя слушал, и в какой-то момент резко перебил подружку Дна.

— Ты хочешь, чтобы я все ей рассказала? — услышал Яр, набирающий сообщение одной из девчонок, с которой намеревался сходить куда-нибудь, — Алёна повысила голос.

Женя провел пятерней по волосам, сказал что-то негромко, надел шапку и направился к выходу. К улыбнувшейся самой себе Алёне, которая теперь достала помаду и стала аккуратно водить заостренным благородно-алым столбиком по губам.

Из большого зала вышла светловолосая девушка в терракотовом свитере — кажется, на нее запал Шейк, на ходу застегивая короткий пуховик. Они перекинулись парой слов. Алёна небрежным движением накинула на точеные плечики белоснежную тонкую шубку, и девушки вышли из кафе следом за тем, кого добрый Ярослав прозвал Мурашиком или Мурашкой.

— Все в порядке, тебе почудилось, в кафе никого нет. Но ты должна и дальше оставаться очень внимательной, — сказала, выйдя на морозную улицу девушка в пуховике, о побеге которой чуть-чуть погрустил Шейк.

— Хорошо, — кивнула девушка, накидывая на голову капюшон. Ее телефон зазвонил, и она грациозным движением достала его из сумочки, улыбаясь только от звуков песни Петулы Кларк "My Love", которая стояла только на звонке одного человека.

— Да, я слушаю, Тим, — неожиданно мягким голосом произнесла Алёна. В голубых глазах с длинными, почти кукольными ресницами появилась неподдельная нежность. — И я скучаю, — рассмеялась она звонко и счастливо.

Ее спутница только ухмыльнулась.

Но Ярослав этого, разумеется, всего этого не слышал. Он уже был в шумном зале, в котором играла песня, заказанная коварным Шейком от имени Яра для Насти. Музыку и лирику Аларма, ныне уже покинувшего этот мир, Зарецкий любил и песню "Они" знал наизусть, а потому, не подозревая подвоха, подошел к своему столу, машинально напевая ее про себя вслед за Алармом, чей голос доносился из динамиков, окутывая невидимой тончайшей серебряной сетью всех присутствующих. Настроение у Яра опустилось еще на пару градусов: проклятая служба такси сообщила, что машин до сих пор нет, и когда они будут, никто не знает; звонки в другие такси результата не дали — где-то было занято, а где-то операторы просили подождать от сорока минут до часа. К тому же еще девушка-администратор привязалась с наиглупейшими вопросами, явно пытаясь привлечь внимание парня, разозлив его еще больше, хотя виду он и не подал.

Еще больше его настроение понизилось спустя пятнадцать минут после того, как он опустился за свое место, мрачно сообщив приятелю о том, что такси пока еще не назначено, приправив это сообщение своими собственными и весьма нелестными комментариями, как о службе такси в частности, так и об этом дне в целом, используя и эмоциональный подростковый слэнг, и нецензурную лексику. Ярослава ожидал настоящий удар под дых. На все кафе — да чего уж там, на весь город! — прозвучало то, что привело его в ярость, а все более менее теплые воспоминания о практикантке Анастасии мигом были растоптаны.

— На улице до сих пор снег, и температура стала еще ниже, однако ваша активность в смс-ках продолжает радовать! Многие из вас желают тепла и прекрасного настроения своим родным и близким, и это, действительно, греет, — продолжала все та же жизнерадостная ведущая программы на радио.

— Ага, особенно тех, кто на улице, — проворчал Ярослав. — Чтобы я в этом место еще раз пришел. Радио в кафе — что за тупость? И почему у нее проблемы с дикцией? — вслушался он в голос работницы радио. Та, впрочем, его не слышала и продолжала, оставаясь все на той же позитивной ноте.