Белые камни

В этот день, как нарочно, была назначена запись большой передачи. Но терзания Александра начались еще накануне, вскоре после того, как Магда сказала об операции. Он все больше тревожился, нервничал. Между одиннадцатью и двенадцатью часами должна была начаться операция, и ровно в одиннадцать планировалась запись, отказаться от которой теперь уже невозможно.

И вот наступило утро. В радиостудии было полно народу. Помимо дикторов, актеров-чтецов, здесь присутствовали знатные производственники, ученые и другие многочисленные участники передачи. Как уточнил редактор, голос Александра должен был прозвучать в первой десятиминутке. И Александр надеялся, что он в самом начале двенадцатого сумеет сесть в машину и быстро добраться до клиники. Но, как это нередко бывает, различные непредвиденные обстоятельства задерживали начало записи. Только в половине двенадцатого очередь дошла до Александра. Он читал свой текст, не слыша собственного голоса и не понимая, что говорит. В эти минуты Александр думал о другом: он предает Магду, возле которой надо ему быть теперь. Старший диктор радиокомитета, уже немолодой, глубоко поседевший человек, что сидел рядом с Александром, знал о его драматических обстоятельствах и, дивясь выдержке своего коллеги, поддерживал его как мог. У него самого болела жена, и он понимал, что это такое.

Александр внешне спокойно и даже выразительно прочитал свой текст до конца. Редактор кивнул ему: он может быть свободен и его дальнейшее присутствие в радиостудии не обязательно.

Выбежав на улицу, он не нашел машины, которую ему обещали предоставить сразу после передачи. Александр огляделся по сторонам и не увидел ни одного такси, ни одной свободной машины. Он бросился к автобусной остановке. На его удачу, по дороге бежала серенькая инвалидская мотоколяска. Александр в отчаянии махнул рукой, и этот неказистый тарахтящий автомобильчик остановился. Его хозяин — широколицый, загоревший и очень бодро настроенный человек — согласился ехать хоть на край света. Александр, не раздумывая, сел в эту крохотную машину, и она, стрекоча мотором и дребезжа износившимся кузовом, помчалась в нужном направлении.

На сестринском посту Александру сказали, что операция только что закончилась. Его пропустили в послеоперационную палату. В этой небольшой светлой комнатке Магда была одна. Она лежала еще не на койке, а на каталке, не отошедшая от наркоза, с дренажными трубками, полуспящая, отрешенная. Она почувствовала присутствие Александра, полуоткрыла глаза, затуманенные, без признаков мысли в них, пошевелила бесцветными сухими губами, но сказать ничего не смогла. Однако Александру и этого было достаточно. Самое страшное, как он понял, было позади. Он насколько мог нежно разгладил удивительно мягкие волосы жены, поцеловал ее в щеку и вышел в коридор. Здесь он встретил Веру Яковлевну. Она сказала, что операция прошла благополучно, правда, пришлось встретиться с некоторыми неожиданными сложностями. Оказалось, что удаляемая ткань проросла кровеносными сосудами, и это сделало операцию более сложной и длительной. Но теперь все позади, больная не требует никакого ухода — ближайшие полсуток она будет спать.

Александр все-таки не торопился уходить. Ему было тревожно за Магду и не хотелось оставлять ее одну. Он нашел укромный уголок неподалеку от палаты, в которой находилась Магда. Это был пустынный переход из одного здания в другое, застекленный с обеих сторон и напоминавший зимний сад. Здесь, среди пальм и розанов, растущих в огромных кадушках, сидел Александр часа два. За это время он несколько раз заглядывал в палату, Магда пребывала в глубоком сне.

Дежурная сестра, увидев беспокойство Александра, посоветовала ему идти домой, обещая не оставить Магду без внимания. Она уверила, что послеоперационные больные без присмотра не остаются. В этом Александр вскоре убедился сам. Пока он сидел в застекленном коридоре, в палату к Магде, по крайней мере, трижды заходила процедурная сестра со шприцем в руке. Заглянув еще раз в палату, Александр увидел спокойное лицо Магды, тихо, хотя этого совсем и не требовалось, прикрыл дверь и пошел из клиники.

В квартире стояла настороженная тишина. Александр умылся и прошел на кухню. На столе лежала свежая почта. Среди газет была и бандероль. Александр узнал почерк Леонидова.