Белые кроссы

По моей спине побежали мурашки. Прямо как в песне Максим: «Сердце его теперь в твоих руках! Не потеряй его и не сломай!»

Коста хотел добавить еще что-то, но, судя по всему, Лео остановил его взглядом или жестом. Но даже этой короткой пламенной речи мне было достаточно… Сердце заколотило в груди. Эта речь не была похожа на слова избалованного богатенького щенка или на жестокого морального урода. Это словно была другая сторона медали! Будто бы прежнего Косту подменили! И вместо него на диван посадили такого же красивого стройного парня с вьющейся челкой и опасными, как болотная трясина, бутылочно-зелеными глазами. Усталый и потрепанный, он был по-прежнему одет в свою черную кожаную куртку и белые найки. Только вот прихожая Леона была единственным местом в мире, где Константин Блэкстоун не задирал свои длинные ноги на диван.

– А, знаешь, Лео, я сразу же понял, что ты не такой как все, – продолжал Коста, потому что его друг упорно молчал. – Помнишь нашу первую встречу? Жаркий летний полдень? Дикий пляж. Старая горбатая сосна, склонившаяся над водой. Дюжина шестилетних мальчишек из местного приюта раскачивались и прыгали с тарзанки прямо в мутную морскую воду. Каждый стремился залезть повыше и сигануть подальше, дабы впечатлить остальных. Один ты не прыгал, один ты стоял в стороне. Двое ребят явно соревновались между собой, влезая почти на верхушку дерева для максимального разбега тарзанки, и с кучей брызг ныряли в пенные высокие волны. Эти двое мальчишек были подкидышами, подброшенными в мир смертных своими родителями-троллями. Одного звали Доминик, а вторым был я. Все знали, что на следующий день самый богатый и влиятельный человек в городе должен будет усыновить одного из нас. Разумеется, самого умного и сильного. Потому мы и соревновались во всем. Так вот Доминик проворно вскарабкался на сосну и отпустил тарзанку на пару метров ниже, так что теперь ее разбег и скорость увеличились в разы. «Слабо прыгнуть, Костик?!» – обратился он ко мне, и я уже почти залез на дерево. Но ты расплакался и побежал за воспитателями. О, как же тебя все ненавидели в этот момент! И я громче всех тебя проклинал! Так могла поступить только девчонка… или же настоящий друг. Я замешкался и Доминик решил прыгнуть вместо меня. Скорость была слишком сильной, а разбег тарзанки – слишком широким. Он не удержался и сорвался прямо на голые скалы…

В комнате наступила тишина. Я представляла Константина маленьким темноволосым ребенком, борющимся за выживание в одном из местных приютов. Так, значит, он и правда усыновленный? Но почему? Неужели его богатый и влиятельный отец так и не смог найти себе супругу?

Коста усмехнулся, глядя в самый дальний конец комнаты – туда, где оживали его самые сокровенные из всех ранних воспоминаний.

– А на следующий день меня усыновил сам великий и ужасный Фредерик Блэкстоун! – продолжал ностальгировать Коста. – Позже оказалось, что тарзанка была подрезана. Сделал ли это нарочно Доминик или кто-то другой – не известно!

– Я чувствовал это! – ответил Лео. – Я пытался сказать вам всем, что что-то не так!

– Я понимаю… Именно тогда-то я и решил, что ты должен быть моим! – продолжил Коста, кладя свою растрепанную темно-каштановую голову на широкие колени Леона. – Твоя интуиция не раз спасала мою жизнь! Но сколько я себя помню, я всегда возвращал свой долг. Это я подделал бумаги и, можно сказать, подкупил старшего воспитателя нашего приюта… и все для того, чтобы тебя усыновили добрейшие и состоятельные Моргенштейны! Видишь ли, они хотели удочерить девочку и совсем не мечтали о сыне. И они даже выбрали себе в соседнем приюте какую-то Аниту или…погоди… Антониту…

–… Антонину, – тихо поправил Леон, – они мне сказали после… Так вот почему они так удивились, когда увидели меня впервые.

– Эванс. Антонину Эванс, – прошептала я одними губами, сквозь закрытые глаза просочились горькие слезы понимания. – Сейчас у меня все было бы по-другому, если бы только они меня усыновили!

– Но хочу сказать, Лео, что как только они тебя увидели с твоими огромными карими глазами и золотыми локонами, одетого в чистенькую рубашку с рюшечками, – продолжал ностальгировать Константин, – сразу же после самого первого дня они ни разу не хотели тебя заменить на кого-то другого!

– Не может быть! – ответил Лео, хлопая длинными золотыми ресницами, мокрыми от слез.

– Невозможное возможно! Неслучаемое случается! – уверено ответил Коста, словно цитировал неоспоримую аксиому жизни у доски по высшей математике. – Ты для них был идеальным сыном! Мне очень жаль, что они так рано погибли в автокатастрофе… – он вздохнул и решил перевести тему. – А, знаешь, это я подталкивал тебя драться, участвовать в боях – чтобы ты учился стоять за себя, защищаться, когда меня не будет рядом!

– Что случилось после боя? Что сказал Вождь Подземного народа? – тихо спросил Леон, скорее желая перевести тему – он и так уже залился краской по самые уши. – Он не позволит смертным уйти просто так!