Белые крысы (СИ)

Тина чистила картошку и размышляла. Сейчас, после сна, мысли прояснились, в голову пришли вопросы. И первый из них — разве у нее в соседях были мужчины? Она жила здесь восемь лет. Если вспомнить, пару месяцев назад она столкнулась на этаже с полноватой пенсионеркой.

— Что, милая, мусор выносишь? — сказала она тогда ей. — Прихвати и мой пакет. Старая я стала, ноги болят. А ты все равно к мусорке бежишь. Помоги своей соседке, бабе Гале, а?

Кристина нахмурилась. Она жила здесь восемь лет, а до сих пор не может сказать с уверенностью, кто у нее числиться в соседях.

Старушка вполне могла сдать квартиру, а сама уехать куда-нибудь. Такое вполне возможно. Тина напрягла память, пытаясь вспомнить, когда именно она помогла бабке Гале вынести мусор. Но память подвела, единственное, что вспомнилось, это то, что тогда на дворе уже было лето. Тина смогла вспомнить, что в тот день на ней было надето — футболка и шорты. Все остальное ускользнуло, растворилось на фоне других, более важных и значимых событиях, как она тогда думала.

Второй вопрос, что же, черт возьми, ломится к ней в стены каждую ночь? Или она действительно свихнулась? Последний вариант был бы весьма проблемным. Лечение стоит дорого. Сегодня ночью к ней обещали прийти двое ее новых знакомых. Джон и Гора.

При мысли о зеленоглазом мужчине с плутовским выражением лица сердце девушки екнуло и забилось быстрее. Внутри все сладко заныло, девушка осознала, что влюбилась. Для нее был открытием тот факт, что кроме любви с первого взгляда существует любовь со второго взгляда. Как иначе объяснить то, что характер человека не нравится, а сердце сходит с ума при одной мысли о нем? Да она даже фамилии его не знает, и того, откуда он родом! Иностранец с лживым взглядом. Она его хочет. Она точно сошла с ума.

Кристина порезала картошку, бросила ее на раскаленную сковородку. Белые бруски зашипели, окунувшись в горячее масло. Оставив картошку жариться, девушка направилась в комнату.

Она взяла телефон в руки, быстро прокрутила справочник. И спросить совета не у кого. Мать беспокоить — себе дороже, отец грубо рявкнет что-то о том, что замуж ей пора. Друзей у нее не было. С коллегами по работе она не общалась. Почему? Потому что там ценилось положение в обществе и наличие денег на банковских картах. Ее коллеги книги читали лишь в школе, по указке учителей. В то время как она рассуждала о голодающих детях в Африке и благотворительных фондах для больных раком, они говорили о том, что надо бы купить новый ай-фон, или новую одежду, или съездить в отпуск заграницу, или об очередном проигрыше футбольной команды, или о том, как в сериале господин N. бросил госпожу S.

На кухне начала подгорать картошка, запах горелого с запозданием проник в комнату. Кристина бросилась на кухню.

Перекусив, она сходила в магазин за новыми туфлями. Затем прибралась дома. Починила сломанную застежку на джинсах. Зашила оторванную пуговицу на блузке. Погладила брюки затем, чтобы убрать их обратно в шкаф. Повздыхала над порванной золотой цепочкой.

Убив, таким образом, время, она в одиннадцать сорок вечера подошла к соседской двери и, пытаясь утихомирить разбушевавшееся сердце, постучалась. Ее ждали.

Едва стих стук, как дверь распахнулась, и на пороге появился Гора. Бросив на нее быстрый взгляд, он покраснел и быстро отвел глаза вправо. Мужчина сменил белый халат на желтую футболку и темно-синие шорты. От него приятно пахло мужским дезодорантом.

— Привет, — сказала Тина, едва соображая.

Стоило ей увидеть это выразительное лицо, как все мысли, кроме одной, улетучились. Осталась лишь одна — это он! Я хочу его!

— Здорово! — чуть улыбнулся он. — Как день прошел?

— Нормально, — едва смогла ответить она.

В голове у нее застучалась мысль — почему он не смотрит ей в глаза?

— Я к тебе собирался, — сказал он. — Вот, держи. Ты их забыла.

Он протянул ей одежду и туфли со сломанным каблуком. Тина взяла их в руки, покраснев.

— Ты красивая, — шепнул он ей, засунув руки в карманы джинсов.

Девушка принарядилась, сменила домашний халат на голубой, красивый сарафан, который ей очень шел. Он легкими волнами спускался почти до колен, узкий в талии, элегантно облегал грудь. Сарафан был для особых случаев, на работу такой не наденешь из-за дресс-кода, слишком глубокий вырез на груди вызвал бы гнев начальниц.

— Спасибо, — таким же шепотом ответила она.

Заметив, как у нее дрожат руки, Гора с нервной усмешкой заметил:

— Да не волнуйся ты так! Ты что, стесняешься? Уже поздно отступать!

Он подошел к ней вплотную, шепнул на ухо:

— Ты теперь принадлежишь мне! Ты — моя!

У Тины от его слов ослабели ноги, но она каким-то чудом устояла на ногах. За спиной у Горы возник вдруг Джон. Кинув на них веселый взгляд, он громко объявил:

— Ребята, да между вами на воздухе чайник кипятить можно! Тиночка, дорогая, прости, но у меня вдруг появились дела. Гора к тебе пойдет без меня. Ты плакать не станешь?

Кристина, совсем потерявшая дар речи, помотала головой. Братья переглянулись между собой, Гора взглядом дал понять, что Джон здесь лишний.