Белые купола

Они двигались неторопливо, осторожно и не по едва заметной тропке, а справа от неё. Добрались до “поста номер раз”, никого не встретив. Прошли чуть дальше. Никого и никаких следов. Вернулись. Виролайнен склонился над землей, внимательно вглядывался. Хомутов нетерпеливо спросил: “Ну, что?” — и получил в ответ красноречивый жест — подожди, мол, не мешай. Карел нырнул под низко нависшие лапы старой ели, и лейтенант увидел в его руке нож. Хомутов сразу узнал эсэсовский кинжал.

— Бой был, лейтенант… Видите — кровь. Подсохла на хвое… А ножик немецкий туда зашвырнули, там людей не было…

Виролайнен шагнул в сторону от тропинки и сразу исчез, как будто его и не было.

“Ничего не понимаю, — думал Хомутов, — если Матушкин схватился с немцами, то куда все подевались? И почему кинжал закинули под елку?”

На тропе появился Виролайнен и жестом позвал Хомутова. В полутора десятках шагов от “поста номер раз”, в зарослях молодых елок, лежали два мертвых немца. Лейтенант внимательно оглядел их “Ваффен-эсэс…[6] Унтершарфюрер и рядовой… Ранения ножевые. У одного — под лопатку, а у другого — в плечо и в шею. Так, всё понятно. Ясно, чей нож закинули под дерево. И кто закинул — тоже не вызывает сомнений. Но сам-то он?..”

Хомутова снова позвал Виролайнен. Лейтенант с трудом продрался сквозь заросли, вышел на маленькую прогалину и замер, увидев Матушкина. Тот лежал ничком, выбросив вперед правую руку. Пальцы этой руки вцепились в выступающий корень, да так и застыли. Матушкин умер несколько часов назад — тело его совершенно окоченело. Хомутов догадывался, что именно произошло, но Виролайнен стал объясняв подробно. Хомутов терпеливо слушал.

— По следам так выходит, лейтенант: немцы вдвоем идут по тропинке. Матушкин их видит, они его нет. Он знает стрелять нельзя, пропускать их к стоянке тоже нельзя. Нападает с ножом. Один сразу готов. Другой легко ранен в плечо, успевает достать кинжал. Схватка. Помните — ветки сломаны? Там было. Второй немец тоже готов. А Матушкин ранен сюда (карел показал на живот), смертельно ранен. Однако ничего не забывает: немцев — за елки, кинжал — под елку. Сам идет шагов десять, потом ползет — предупредить надо. Стрелять, помощь звать нельзя. Сил нет. И всё ползет. До конца. Он — большой человек, герой. Таких мало есть. Будем делать так: вы здесь, надо охранять, а я быстро туда, на стоянку. Беру двоих. Всех несем, оружие несем, следы хвоей засыпаем. Так?

— Правильно. Идите, Виролайнен…

Между стволами елей видна была тропинка. Хомутов перевернул тело Матушкина, стараясь не смотреть на залитый кровью масккостюм, положил голову товарища себе на колени. В душе лейтенанта смешались горечь потери, восхищение подвигом Матушкина и бессильная, а потому особенно тяжелая злость на себя самого. “А я его считал легкомысленным… Балаболкой… До чего же я, оказывается, слеп и глуп… тоже командир… Не понял такого человека, не разглядел…”

— …Похороним здесь. Приметы оставлять нельзя, но красный этот валун сам по себе приметен. Может, и памятник тут после войны поставят… Может, и кто-нибудь из нас, если доживет, об этом позаботится…

Эсэсовцев — в воду. С грузом, чтоб не всплыли. Всё лишнее, что не берем с собой, — тоже в воду. И в путь. Времени у нас вовсе нет, потому что эсэсовцев этих хватятся, конечно, станут искать. Вряд ли найдут, но наши следы могут обнаружить, особенно если собак пустят. Поэтому надо возможных преследователей сбить с толку именно так, как придумали Давыдов с Виролайненом: идти по речке, потом междуречье пересечь туда и обратно, а дальше — снова по мелководью до самого озера. Два часа потеряем, а глядишь — сутки выиграем. Нам бы только добраться до этой Саукко…

— Товарищ лейтенант, а может, отсюда дать радиограмму? А потом уточнить…

— Нет, нельзя. Закон разведки — давать только проверенные, а стало быть, вполне достоверные сведения. Нам надо увидеть корабли и убедиться, что это — не липа. И узнать число их. А пока, сержант, подготовьте радиограмму номер два с теми данными, которые мы можем считать точными. Добавьте координаты Саукко, но вставьте слово “вероятные”. Ясно?

Десантники всё сделали так, как наметили: похоронили у красного валуна Матушкина, утопили трупы эсэсовцев и лишнее оружие, прошли сложным маршрутом, запутывая следы. Если их и преследовали, то подойти на близкое расстояние не смогли. Во всяком случае, группа не обнаружила никаких признаков опасности. Но уже в полукилометре от залива десантники увидели патруль — двух солдат. Навстречу этой паре двигалась другая.