"Белые линии"

В тот ноябрьский вечер чувство беспокойства нахлынуло на нее с новой силой. Ян часто возвращался домой поздно — служба его была такова, что ограничить ее твердыми временными рамками было невозможно. Но сегодня Лида ожидала его с особым нетерпением. Она то и дело поглядывала на часы, и каждая минута, отсчитанная стрелкой после семи часов (Ян обычно задерживался до этого времени), болью отзывалась в ее сердце. Дело в том, что сегодня была годовщина их свадьбы, а поскольку недавно они получили новую квартиру и обставили ее модной мебелью, Лида решила устроить званый ужин, чтобы отпраздновать эти два события вместе с матерью Земана.

Стол выглядел торжественно: на белой скатерти стояли праздничные тарелки, фужеры для вина, приборы, а посреди стола красовалась хрустальная ваза, сиявшая под люстрой голубовато-золотистыми зеркальными гранями, точно она была выточена из драгоценного камня. Именно эта ваза и вселяла грусть: она была пуста, потому что цветы, которым полагалось в ней стоять, должен был принести Ян. И в целом это был грустный, покинутый стол, напрасно ждавший людей.

Дома были Лида, пятилетняя Лидушка и мать Земана. Они сидели в углу комнаты, словно боясь этого одинокого стола. Мать Земана уже в который раз бралась протирать один из фужеров и без конца тревожно поглядывала на окно. Они ладили с Лидой, между ними всегда были хорошие отношения, даже в то время, когда они жили все вместе в старом доме на Жижкове. Именно о том периоде мать Яна вспоминала теперь вслух:

— ...Я ему сказала тогда — ты как раз была в роддоме, — что, мол, и для меня и для Лиды это нелегко... Вечно тебя нет дома, даже на неотложные домашние дела у тебя нет времени!

Лида механически переворачивала страницы красочного сборника сказок, чтобы чем-то занять Лидушку. С каждой минутой в ней росла жалость к самой себе. Неожиданно сдавленным от обиды голосом она произнесла:

— Только ведь с тех пор стало еще хуже, мама!

Земанова понимала ее, ей самой было обидно за сына. Она боялась, как бы он совсем не забыл об этой годовщине, и в то же время она питала надежду на то, что его задержали на работе и он с секунды на секунду, привычно громко смеясь, появится с букетом хризантем или гвоздик.

— Вот такие они все, Земаны, — пыталась утешить она Лиду. — Не могут оставить дела незаконченными. Думаешь, мне было легче с его отцом? Боже мой, сколько я из-за него наревелась! Вечно пропадал на собраниях, стачках, демонстрациях. А сколько страху я натерпелась, ведь не раз полицейские разбивали ему голову дубинками... Сколько я его просила, уговаривала... А он только смеялся и говорил: «Да ведь ты бы, мать, и не полюбила меня, если бы я был другим...» — Неожиданно на глазах у нее выступили слезы. — А однажды он не пришел совсем... — Она тут же спохватилась, что сказала лишнее, и попыталась исправиться: — Тебе хоть за Гонзика бояться не надо. Время теперь другое... Ну а с этой земановской натурой тебе придется смириться... Такой уж у нас, женщин, удел — ждать и ждать...

Но Лида встала и решительно сказала:

— Нет, я принадлежу уже к другому поколению, мама! — Она подошла к столу и быстро убрала четвертую тарелку и приборы, приказав при этом дочери: — Лидушка, в ванную! Мыть руки и за стол! Будем ужинать!

— Без него? — испуганно спросила свекровь.

Лида поправила скатерть, теперь уже спокойно, и подтвердила свое решение:

— А что же нам делать? Будем ужинать без него!

Матери Земана ничего не оставалось, как повести девочку в ванную. Через открытую дверь она еще раз крикнула Лиде:

— Не хочешь еще подождать? Хотя бы минутку?

— Нет! Мы уже ждем целый час.

— Может быть, у него неотложная работа...

— Его работа закончилась два часа назад.

— А если случилось что-нибудь чрезвычайное?

— Мог бы позвонить! — непреклонно заявила Лида.

Земанова подвела Лидушку к столу. Лида посадила ее на стул, подложив подушечку, чтобы девочка могла дотянуться до тарелки, и принесла миску с супом.

— Нет, мама, — постаралась сказать Лида твердым голосом, в котором все равно слышались слезы. — Гонза, в отличие от вас, и в прошлом году забыл о годовщине нашей свадьбы. — Она налила суп, — Это, конечно, не трагедия... — Она села за стол, погладила Лидушку по волосам, попросила ее с напускной ласковостью: — Ешь, Лидушка...

Сама же она держала ложку в руке, не в силах проглотить суп, потом тихо произнесла:

— Я знаю, мама, что у меня здоровый ребенок, прекрасный, интересный муж, из-за которого мне все завидуют, достаточно денег для приличного существования... но я не знаю... счастлива ли я...

5