Белые мыши

Когда мы добрались до аэропорта, Фрэд уже ждал нас там. Объяснив водителям, как проехать к залу вылета, и велев им дождаться его, он быстро провел меня в сервисное бюро для пассажиров первого класса компании «Свисс-Эйр». Там я расписался за доставленный на мое имя конверт. Я еще раньше сказал Фрэду, что мой паспорт — в камере хранения Северного вокзала, но на него это никакого впечатления не произвело. Фрэд просто ответил, что в течение часа мне привезут в аэропорт другой.

В туалете самолета я еще раз изучаю фотографию в моем новом паспорте. Человек на ней почти лишен сходства со мной, разве что глаза у него расставлены широко, ну и еще он блондин. Имя — Карло Тьятто — звучит неправдоподобно. Хотя в итальянской «Серии А» есть футболист с такой же фамилией.

Чищу зубы щеткой из пластиковой сумочки, которые «Свисс-Эйр» выдает своим пассажирам. Зубы у меня каждые несколько часов точно мхом обрастают — как будто мой организм слишком устал, чтобы сражаться с ордами бактерий, накатывающими на меня волна за волной. Я понимаю, что в самолете поспать не удастся — до Женевы и лететь-то всего ничего. Так что не стоит и пробовать. Я не стал спрашивать Фрэда, почему мы летим в Швейцарию, а не в Италию, но Биби уже объяснила мне, что мы проведем несколько дней на вилле Осано, вблизи Итальянских Альп. И что успеем еще, пока не начнутся показы в Нью-Йорке, немного покататься на лыжах.

Надо поинтересоваться у Фрэда, нет ли новостей насчет Стэна. Когда мы садимся в Женеве, я говорю себе, что с этим лучше поспешить — пока меня не покинуло порожденное приземлением чувство холодной опустошенности. Но Фрэд сразу куда-то упархивает, а я лишь вяло волокусь за ним, так что расстояние между нами возрастает.

Все мы в легкой одежде, позаимствованной, а то и утянутой в благожелательных магазинах или у таких же дизайнеров, одежде из весенне-летних коллекций, которая уже начинает заполнять парижские магазины. Хоть сейчас и январь, на женщинах хлопчатобумажные вечерние платья или открытые до пупа чистого шелка блузки с одними лишь лифчиками под ними. Пассажиры первого класса, к Осано отношения не имеющие, одеты в шерсть, женщины — в консервативные пары от «Ейгер», мужчины в костюмы Хьюго Босса и Барберри. Рядом с Биби и Луизой они выглядят богатыми, хмурыми тетушками и дядюшками, по ошибке забредшими на гулянку подростков. Однако когда мы проходим паспортный контроль, я, оглянувшись, обнаруживаю, что почти все пассажиры первого класса успели облачиться в меха. Не знаю уж, откуда они взялись, я среди ручной клади никакой верхней одежды вроде бы не видел. Даже Биби с Луизой и те в шубках. На Осано эффектное, пышное голубовато-серое меховое пальто, доходящее до самых щиколоток. В мягком свете, льющемся из окон аэропорта, кажется, будто оно шелестит, переливаясь всеми своими цветами.

Не думаю, что в Женеве намного холодней, чем в Париже. Небо чистое, хотя на земле и лежит кое-где снег. Прежде мне редко случалось видеть людей в шубах, а в Англии так и вовсе ни разу. Однако, засовывая в карман мой поддельный паспорт и двигаясь дальше, я замечаю и людей, одетых не в мех, а в дутые лыжные куртки. Я, может, и противник меховой одежды, но шубы все же определенно красивее нейлона. Биби с Луизой, шагающие к поманившему их Фрэду, выглядят потрясающе — ни дать ни взять два поднявшихся на дыбы зверя. Даже глаза их походят на глаза животных: распахнутые, так и сохраняющие испуганное выражение с той минуты, как она проснулась в самолете, у Биби; широко расставленные, тусклые, точно у психопатических львов в Лондонском зоопарке, — у моей сестры. С тех пор как мы покинули отель, я с Луизой почти не разговаривал, даром что здесь я только для того, чтобы присматривать за нею.

Фрэд уже получил наш багаж и уложил его на четыре тележки. Однако нас он посылает вперед, к таможенникам, а сам остается с багажом позади.

Заметив, что я в нерешительности топчусь на месте, он спрашивает, в чем дело. Я качаю головой и пожимаю плечами. Фрэд почти уж отправляет меня следом за остальными, однако передумывает.

— Слушай. Побудь здесь немного со всем этим.

Он хлопает ладонью по ближайшей тележке. Я говорю:

— Ладно.

Решаю, что он пошел за носильщиками. Фрэд отходит к широкой сетчатой двери, отделяющей прохладный устланный плиткой зал аэропорта от служебной территории — архитектурный барьер между разными плоскостями реальности. Из этого серого бетонного пространства с грохотом выползает автокар на электрическом ходу, колеса его, въехав на плиточный пол зала, почти смолкают. Автокар волочет за собой еще три багажные тележки. Фрэд сигналит водителю, манит за собою рукой и возвращается назад, ко мне.

— Спасибо, Джейми. Дальше я сам.

Я гляжу на собранный им багаж — первые четыре тележки, теперь еще эти.

— Тебе не помочь?

Он качает головой и указывает на знак над багажным коридором.

— Только лишняя волокита получится.

Появляются носильщики. Я снова спрашиваю, точно ли не нужна моя помощь.