Белые ночи

Вокруг мгновенно воцарился сущий ад: река вспенилась и зашлась тугими змеиными кольцами, закипела, забурлила и щедро окрасилась кровью. Меня швырнуло в одну, в другую сторону, попыталось сбросить с речного «коня», но не тут-то было — рысиные коготки надежно держались в неистово мечущемся теле, а вторая рука безостановочно терзала прочную чешую, с поразительной легкостью срывая с чужой шеи неподатливые чешуйки. Еще бы! Если уж им камень не мог противиться, то какой-то червяк-переросток и подавно не сдюжит. На миг я почувствовала гордость за свои способности, но отчаянно бьющийся змей не дал мне возможности перевести дух. Свернувшись вокруг меня гигантской пиявкой, попытался обвить ноги и туловище, процарапал хвостом длинную борозду на голени, больно кольнул левую пятку, заизвивался, забился…

В мгновение ока караван и попутчики оказались в непроглядной дали: могучее течение неумолимо потащило нас дальше, не дав людям ни единого шанса кинуться мне на выручку. Мелькнули и пропали распахнутые в беззвучном крике рты, полные ужаса глаза, белые лица и судорожно сжатые кулаки. Исчезли из глаз выбравшиеся на высокое повозки. Заплясало, как взбесившись, далекое небо. Огромный солнечный диск заволокло алой пеленой, в уши забился тяжелый рокот бурной реки, смешанный со слабым шипением раненой змеи. Перед глазами взвились тысячи воздушных пузырьков, но мне некогда было разглядывать — сильное тело подо мной неистово металось во все стороны, пытаясь сбросить и отшвырнуть подальше, длинные зубы безостановочно клацали, щедро выплевывая воду и силясь дотянуться до надоедливой пиявки. Мощный хвост то и дело оплетался вокруг моих бедер, мимолетно сжимаясь в агонии, а потом снова быстро опадал с тем, чтобы следующим захватом подняться чуть выше и все-таки попробовать скинуть меня прочь.

Я не сдавалась, потому что отлично понимала: едва разожму руки, эта тварь мгновенно развернется, и тогда у меня не останется ни малейшего шанса — один щелчок громадных челюстей мигом завершит эту странную схватку. Поэтому я только крепче вцепилась в проклятую живучую зверюгу и продолжала терзать когтями неподатливое горло. Ровно до тех пор, пока ее рывки не стали постепенно затихать, пока тугие кольца не опали бессильными канатами, пока вода вокруг не посветлела, а страшная пасть не прекратила щелкать в опасной близости от моего лица. Но и тогда не смогла остановиться, разрывая в клочья вяло трепыхающегося змея даже тогда, когда он безвольно обмяк и начал отчетливо тянуть вниз.

Наконец, я в изнеможении отпустила мертвую тушу, позволив ей безнаказанно исчезнуть в бурных волнах. С неимоверным трудом вынырнула, отплевываясь и откашливаясь, но почти сразу поняла, что долго на плаву не удержусь — пойду ко дну быстрее Олеровой секиры, потому что эти за несколько минут выложилась так, как, пожалуй, никогда в жизни. У меня просто-напросто не осталось никаких сил. В голове после лютой болтанки отчаянно мутилось, в глазах все плыло, к горлу то и дело подкатывала тошнота, а руки висели, как чугунные ядра, неумолимо утягивая ниже и ниже. Ног я почти не чувствовала, хотя где-то на задворках теплилась слабая надежда, что мне их не должны были откусить. Но потом пришла подлая мысль про вторую змею, которая вполне вероятно находится где-то рядом, и это как-то разом испарило весь задор, прежнюю ярость и даже желание шевелиться. На меня вдруг навалилась такая усталость, что в какой-то момент стало все равно: выплыву я отсюда или нет. Есть ли поблизости вторая зверюга или ей хватило моего несчастного коня. Устала я… так дико устала… хочется свернуться клубочком и спать, спать, спать… накрыться голубым покрывалом, улечься на дне и отдаться на волю ласковым волнам, которые там, внизу, становятся совсем не страшными…

Потом под руку требовательно ткнулось что-то теплое, живое. Меня несильно толкнули в бок, невежливо дернули, подтолкнули к заметно отдалившейся поверхности. Потом снова пихнулись и, наконец, бесцеремонно влезли под живот, настойчиво выволакивая из мутной водицы. Перед глазами мелькнуло черное, меня выбросило на свежий воздух, чей-то могучий тычок заставил судорожно вдохнуть и сдавленно закашляться, а потом и прийти в себя.

Еще не понимая, что к чему, я вцепилась в мощную шею, зарылась пальцами в густую шерсть, инстинктивно прижалась и только спустя несколько секунд смогла сообразить, что повисла неудобной ношей на резво плывущем тигре, который, прихватив зубами мою руку, настойчиво выворачивал к берегу. Не обращая внимания ни на холод, ни на быстрое течение, ни на стремительно приближающиеся пороги, куда меня едва не снесло.

Надо же… кто бы мог подумать…