Белые пелеринки

— Ах, как интересно и ново было ехать, дедушка. Кушать и спать в дороге! Очень хорошо! Только вот Крыса портила все дело. Всюду совалась с носом. Только и знала, что ворчала: «Инна, не ходите туда, Инна, не ходите сюда! Инна, сидите смирно, Инна, не болтайте ногами и не грызите ногтей!» Вот надоела-то до тошноты, право! А то, если бы не она, все бы хорошо было! Ведь я ни на минуточку не забывала, что еду к тебе, дедушка! Я так хотела увидеть тебя поскорее, познакомиться с тобою… Вот и приехала! Вот и узнала! Ты чудо какой хорошенький, дедушка! Точно старый царь Берендей из сказки. Только у Берендея борода, а у тебя нет. Отчего ты не носишь бороды, дедушка? А Сидоренко? Где твой Сидоренко, про которого мне так много рассказывала покойная мамочка? — Девочка завертелась из стороны в сторону.

— Вот он — Сидоренко! — представил внучке своего верного слугу генерал Мансуров.

— Ах! — взвизгнула девочка и очутилась на шее ошалевшего старика-солдата.

— Голубчик Сидоренко! Молодец Сидоренко! Я вас очень люблю, Сидоренко, и всегда молюсь за вас, за то, что вы не дали погибнуть дедушке и спасли его жизнь! Ах, как я вас люблю за это! — срывалось с губ Инны.

Старый денщик сиял от радости. Сиял дедушка, сияла Марья Ивановна… И вдруг сухой, холодный голос нарушил общее очарование.

— Инна! Куда вы забрались! Постыдитесь! Взрослая десятилетняя барышня висит на шее у прислуги!

Дедушка, Сидоренко и Марья Ивановна обернулись.

На пороге кабинета стояла дама, небольшого роста, тощая, с сутулой спиною, в скромной блинообразной дорожной шляпе поверх гладко причесанной головы, в простом, строгого фасона гладком платье. От нее так и веяло холодком.

— Это и есть Крыса! — успела шепотом пояснить дедушке Инна и, не сходя с рук Сидоренко, сердито блеснув глазами, проговорила скороговоркой по адресу дамы.

— Во-первых, Сидоренко не прислуга, а герой, а во-вторых, оставьте меня в покое хоть сегодня!

— Инна! Вы грубая, дерзкая девочка, и я попрошу вашего дедушку сделать вам строгий выговор за эти слова! — сдерживаясь, произнесла дама и, сделав паузу, проговорила резче:

— Сейчас же сойдите на пол и оставьте в покое денщика!

— Сидоренко не денщик вовсе, а дедушкин друг! Молодец! Прелесть! — И, соскользнув с рук солдата, подхватила: — Вы разве не знаете, что Сидоренко — дедушкин спаситель? Подумайте только: спаситель. Вообразите только, m-lle Бранд, эту картину. Битва кипит. Турки дерутся, русские дерутся… Русские наступают… Турки их пушками, ружьями, саблями! А русские молодцы! Все вперед! Все вперед! И дедушка тут же. Он ведет свой полк на приступ. Барабаны бьют, музыка, трубы… кричат ура! Вдруг откуда ни возьмись турок! Огромный! Страшный. Кривая сабля в руке. Глазищи, как у волка… Да как над дедушкой саблей махнет! А Сидоренко тут как тут. По руке турку бац! Сабля лязг, мимо дедушкиной головы, только ногу задела. Дедушка упал. Сидоренко его поднял и марш — маршем назад. А турка — мертвый. Поделом ему — чуть-чуть не убил дедушку!

Инна бегала по комнате, махала руками. Но m-lle Бранд, казалось, далеко не разделяла возбуждения девочки.

Тонкая усмешка кривила ее бледные губы.

— Перестаньте дурачиться, Инна, у вас ужасные манеры, — произнесла она строго и, приблизившись к дедушке, добавила по его адресу с легким поклоном:

— Позвольте представиться, генерал, Эмилия Бранд, попутчица и будущая воспитательница вашей внучки.

Дедушка низко наклонил свою серебряную от седины голову и почтительно приветствовал г-жу Бранд.

Последняя, бросив мимолетный взгляд в сторону Инны, непринужденно болтавшей о чем-то вполголоса с Марьей Ивановной, заговорила снова:

— Очень рада познакомиться с вами, генерал, и в то же время мне крайне больно нанести вам глубокое разочарование по поводу вашей внучки в первый же момент вашей встречи с нею. Я уже отчаивалась довезти ее благополучно к вам. С нею было столько хлопот! Боюсь, что и вам Инна доставит массу неприятностей. Впрочем, вам не придется терпеть их долго. Завтра вечером, не позднее девяти, я попрошу вас привезти девочку в институт.

— Как? Уже завтра? — вырвалось у дедушки. — Но побойтесь Бога, сударыня! Я пробуду только сутки с моей внучкой, свидания с которой ожидал целые годы! — И дедушка поник с грустью своей красивой, серебряной головою.

— Что делать, генерал! Такова была воля Агнии Петровны Палтовой, сестры вашего покойного зятя, опекунши Инны. Тетка девочки решила немедленно отослать Инну в наше учебное заведение, так как девочка зарекомендовала себя с самой дурной стороны. Как ни тяжело мне огорчать вас, генерал, но поступление Инны Палтовой в институт вызвано только целью исправить ее строгим казенным режимом. Я не хочу сказать, что это наказание, однако…

— Наказание… исправление… строгий режим… но вы буквально огорошили меня, сударыня. Чем зарекомендовала себя дурно моя девочка, что нуждается в исправлении? — высоко подняв свои седые брови, спросил взволнованным голосом дедушка.

Тонкие губы г-жи Бранд стали еще тоньше. Она сердито произнесла: